Миниатюры

[EURO-banan]

azile

угу... пасип за согласие да ((:  

[EURO-banan]

Городская премудрость

Машины едут, пока мертвы пешеходы
В асфальты бреда вливаются годы
Богатых людей в оранжевых шляпах.
Дети не ищут идей, посылая вас на х*й
Дети курят сигары за рубль и десять
Не от глупости их, но запретов кудесных,
От законов сухих и минздравовской лести
В сторону взрослых глухих, допевающих песни,
За столом столь же трезвым, как часы у Дали,
Бьющих чад по рукам, за грехи и витки,
За попытки побега от жизни богатой
Пребывания в шляпе того аромата,
Что добыли в далекой и жаркой стране,
Мелькающей жадно в цветном телевизоре.
Дети станут работать в упряжке тугой,
Кури, не кури, а дите - не герой.

[EURO-banan]

Проза номер минус два
Незнание биографии автора зачастую преграда для чтения между строк, которое, как известно, есть чтение не того, что заложено автором осознанно, а того, что случайно упало в произведение, тайком от него. Жизнь творца оправдывает вехи творчества, и его творение рассматривается как отражение окружающей действительности, а не отдельным абсолютом, в своей ирреальности незаполненным собственным оправданием, не объясняющим зрителю причины своего появления. Последнему, в таком случае, остается лишь гадать, к чему призывают крики произведения, но лицезреть в произведении лишь немых ораторов. Можно не заметить красоты в творчестве, если не знать, каким испытанием в реальности она была рождена. Так, например, заключение Уальда полностью исчерпывает собой его преображение, яркой вспышкой блеснувшее в двух последних крупных работах и оно же освещает то несовершенство его воззрения на искусство, которое он сам же критиковал в последствие. Надо сказать, Уальд не мог быть понят не только своим читателем без осознания его страдания, но и сам без страдания не понимал своего предназначения, возносил искусство на пьедестал, не сумев разглядеть его, но разглядел лишь тогда, когда вместе с ним упал в бездну.
И не зря же к «Божественной комедии» Данте выпущены пояснения, объемом не уступающие самому произведению, преисполненные ссылками на эпоху создания поэмы. Автор, закутанный в свое творение, не должен представляться читателю чистым, как слеза, ребенком, безгрешно выраженным лишь посредствам своего творения и ничем иным, нежели творением, не являющимся, иначе читатель рискует соотнести самовыражение автора лишь с собой и не заметить никого, кроме раннего себя на холсте, ему преподнесенном рукой, обычно в крови испачканной еще больше, чем рука, холст принявшая. Даже наличие той психологической уловки, которая вынуждает любого сострадающего сострадать лишь своему прообразу в мученике, не противоречит лучшему пониманию чужого выражения, если лучше понять самого чужака.  
К неЧести сказать, такие попытки дознания ради понимания идут вразрез с желанием автора,  который своим творением как раз прячет события, подтолкнувшие его к творчеству. Автор маскирует то, что читатель пытается узнать. По сути, именно это и есть чтение между строк, упомянутое выше - выкапывание страха автора за то, что кто-то откопает его страх. С другой стороны, если бы у автора не было того самого синдрома актера, когда актер репетирует в одиночестве, но с подсознательным желанием зрителя, автор и вовсе не стал бы делиться с читателем даже маршрутом к своему страху.

[Super Nova]

мы считаем умными тех, с кем соглашаемся

Отлично- пять баллов  

[EURO-banan]

пасип

[Super Nova]

EURO-banan
Пиши дальше и больше  

[EURO-banan]

У+У

Стремление быть учителем охватывает ученика, осознавшего безграничность развития, но ограниченность собственную. Желание учить - это желание достигнуть через ученика того, чего учитель не достиг сам, или желание помешать ученику достигнуть большего, нежели учитель. Однако если последнее - эгоцентричное и тщеславное - проявляет себя с низменной стороны, попыткой ограничить чужие свободы, выдавая ограничение за благо, то стремление действительно научить и возвысить ученика пусть и дальше себя самого истинно отеческое, оно, напротив, открывает перед учеником двери. Здесь и происходит разделение между двумя типами учителей: теми, кто желает в других продолжить развитие, начатое в себе и передает бескорыстно свой опыт, и теми, кто желает отсеять любых потенциальных продолжателей, и для того только, чтобы выявлять их, учит массы, Звание учителя в таком случае лишь прикрытие для истинного назначения - стражника, охраняющего то неполное, чего он достиг, от тех, кто может привнести свой вклад зачастую столь весомый, что позволит присвоить себе окончательный результат.

К слову, стражник собственного опыта все же получает удовольствие, преподнося его крупицы ученикам и наблюдая тот труд, с которым им дается понимание. Стражник - это собственник целостности своих достижений и он не паникует до тех пор, пока не объявится ученик, с легкостью усваивающий преподносимые крупицы и претендующий на постижение целого. Пока такого ученика нет, стражник спокоен, а от того самоуверен. Ему потому и приятно учить тех, кто учится плохо, что ученики своими неудачами подчеркивают величие знания учителя. Будучи самоуверенным, стражник вполне волен допускать участие учеников в обогащении его опыта. Он принимает их помощь потому, что контролирует чужое участие в собственном развитии. Стражник должен сам определять дозы учения, которым кормит учеников. Те же из них, что остаются голодны и полны решимости идти дальше, и есть цель стражника - это они угроза нетленности его сокровища. Чувствуя опасность от учеников, стражник сам становится опасен для них, потому что, вопреки своему желанию обладать достижениями, почитаемыми им как собственные, стражник понимает, что оберегает достояние общественное, доступное ученикам не только через его учение. И тогда стражник может попытаться направить ученика, доверяющего ему, по ложному пути, отрезать его от связи с учением, которого тот столь жаждет и может поднять на новый уровень.  

Ученик часто наивен, молод, потому и рискует так легко попасть на крючок лжеучителя, который в его глазах предстает лишь образом человека, беспристрастно делящегося информацией об окружающем мире, не обладающим никакими скрытыми амбициями. Обучаясь самостоятельно, ученик, однако, все равно падает жертвой страхов стражников: их зрелая и признанная общественность уже провозгласила его дилетантом, по умолчанию неправым и не способным претендовать на обладание мастерством в той сфере, которой обучается. Давление общественного мнения вынуждает наивного ученика признавать авторитет представителей классических воззрений на ту или иную деятельность, за плечами которых неприступной стеной выстроены стражники. Дилетанту предлагают долгое ожидание, наградой за которое будет место в стене, или унижают его, пытающегося существовать самостоятельно, убеждая в несовершенстве и глупости подобных воззрений. Стоит отдать стражникам должное, они действительно сумели создать надежную и трудноодолимую систему защиты собственного эго: мало не становиться ее частью для самостоятельного существования и развития, необходима еще и сила воли, позволяющая пройти сквозь насмешки и упреки, постоянно преследующие любых одиночек, осмелившихся на амбицию. И требуется это вовсе не от созревшей, сильной личности, нет, такой подвиг должен совершить фактически ребенок, человек в начале пути.  

[KilledRain]

EURO-banan

У+У

Трудно судить, так как это личные размышления и умозаключения.
Написано - хорошо.

[EURO-banan]

KilledRain

пасип (:

ЗЫ: Очередной подбор недоафоризмов и прочей фразоподобной лабуды от банана Что-то из этого уже точно писал, но сверять как-то лениво...

1.
Искусство может нести в себе отрицание не только прогресса, но и культуры своего времени. Если же оно несет другое искусство, то является уже не искусством, а демонстрацией.

2.
Взрослению свойственно стремление к пониманию других, потому романы от первого лица неизбежно перетекают или в эссе или в романы от лица третьего.

3.
Терпя неудачу, человек либо замечает неудачника в себе, либо людей в неудачниках.

4.
Они с женой вместе уже 15 лет, и он так лестно о ней отзывается, будто изменяет.

5.
Человек верой излишне приближает себя к богу. Вера - акт самолюбия.

6.
Я не знаю, от чего Россия так плоха. Ты посмотри - Камю его страна вынудила бежать, вынудила пережить войну и лишения. И он настаивает на том, что искусство дано народу. Бродского его страна вынудила страдать, сидеть в тюрьме, бежать и он настаивает, что художник одинок и оторван от всех.

7.
Искусству неведома ответственность. От того художник - плохой правитель.

8.
Времесливалка

9.
Жрецу необходима толерантность, чтобы ублажать бога перед толпой верующих.

10.
Какой же ты актер, если боишься своей смертью на сцене принести неудобства и неловкость публике?

11.
Верующие быстрее всего оставляют спор, если завести речь о чуждой им религии.

12.
Вообще, любая шутка у Китано заканчивается грустным наблюдателем.

13.
Не бывает золота без огня


14.
Самые инфантильные люди - участники конкурсов.

15.
Лучше всего человек следует тем советам, которые дал другому.

16.
В двух разных эссе Бродский писал, что ни в коем случае нельзя рассказывать на бумаге один анекдот дважды.    

17.
Если зудит в голове и думаешь, что не можешь не писать и хочешь создать роман для всего человечества - сходи и закопай клад, обычный клад в каком-нибудь укромном месте. Или, еще лучше, заведи детей. Тогда и увидишь, какой из тебя писатель.    

18.
Меньше всего человек нравится себе в зеркале парикмахерской перед стрижкой

19.
- Назови мне сто животных за три секунды
- 99 оленей и 1 тигр

20.
Вид юмора легко определяем, кроме всего, еще и тем, какие именно люди его не понимают.

21.
В большинстве случаев те, кто «умеет уламывать», просто пользуются нежеланием сопротивления других людей, у которых возникает скорее ощущение, будто они оказывают услугу, а не получают ценные указания к действию. Узнай истинный облик своей победы, наши мастера красноречия постеснялись бы продолжать свою словесную практику склонения.    

22.
Ощущение присутствия бога вообще редко когда возникает, если не требуется заполнение.     

23.
Чтобы солнце смотрелось красивее, добавьте в фильм вампиров.

24.
Демократия плодит юристов.

25.
Как истину часто путают с точностью, так и логику с простотой.

26.
На русское «авось» Европа с умным видом отвечает «а вдруг» и поступает с тем же разумением, с которым осторожный пассажир раскрывает зонт в метро.

[EURO-banan]

Разумеется, с присущей корявостью.

Для милых дам!

Немного лениво и, наверное, грубо
Хватаю тебя, синим крася запястья,
Так небрежно кидаю к ногам необутым,
Будто грязны полы, а в руках твоих тряпка.
Ты мне громко кричишь, что убьешь, что урод,
Агрессивно блестя, с губ срываются капли,
Пусть они щечных желез твоих мокрый плод,
Словно кадр порнухи, в глазах опечатки.
Ползешь по паркету, покраснели колени,
Спина у тебя, как земля на закате -
Твоя цель телефон, или нож, или время -
Покрывается тенью нагоняющих пальцев.
Белых бус жемчуга, под рукой рассыпаясь,
Стуком множества сфер раздражают пространство,
Твое платье измято, и нисколько не каясь,
Так легко принуждаю к движенью обратно.
Ты вся в кружевах, прям стекло на морозе,
Слезы черным рисуют пути на лице
Так одета для мужа, иль была на охоте?
Лично мне все равно, наклоняюсь к тебе.
Проведу языком по шее дрожащей
Сожму кисти сильнее, до боли, увы,
Чтобы не было всяких попыток удачных
Дотянутся бутылкой до моей головы.
Кусаешь до крови - бью ладонью в лицо,
Если слишком спокойна, тяну волосы резко,
Ты вся в моей власти, как тупое дите,
Будто в театре пустынном марионетка.
Тобой можно вертеть, как игрушкой живой,
Развлекая себя в немыслимых позах,
Покорившись от страха воле чужой,
На свободную больше не будешь похожа.
Мы, конечно, не сняли одежды всецело,
Оголили неровно лишь простые места,
Но ты от стыда, ручаюсь, чуть не сгорела
Нет в тряпках любви, только грязь и жратва.
Иногда ты кричишь, и тебя, может, слышат,
Дверь взломают, пыхтя, лицезреть забегут.
Мне сломают все ребра ради цели, что Выше,
А тебя успокоят, впредь шутить не рискнут.
Но пока мы все те же, господин и раба,
Насильник и жертва, добыча и хищник,
Неизменные роли: силен и слаба.
И тебе даже лучше, чтобы все было лично,
Без ненужных скандалов на чужие глаза.
Любой твой рывок, любая мольба,
Только глубже заводят в страсти пучину.
Отрицание здесь - слепая борьба.
Может, бог садистом задумал мужчину?
И сквозь слезы твои, сквозь рыдания стоны,
Откинув весь груз социального бреда,
Я вижу довольный облик горгоны,
В мазохизме таком достигшей победы.