Угадай книгу

[Мыло]

Молодец, возьми с полки пирожок! :-)

[Neakris]

Чтобы вы не скучали:

- И теперь, - продолжал рыцарь, - они лишились всех владений и стали наемниками на земле, что искони принадлежала их роду. Все люди, населявшие этот округ, последовали примеру своих господ, отказались от злобного отношения друг к другу и сплотились перед лицом тягот и невзгод. Шли годы, несчастных притесняли все более жестоко, ведь такое упорство в сохранении веры не могло не привлечь внимания королевы. А уж она-то сурово наказывала своих пособников за то, что тем не удается совратить непокорную семью. Поэтому упрямцев решили истребить, вырвать с корнем. Они не сдаются, хотя бедны и вынуждены искать помощи у других людей, а помогать им теперь мало кто отваживается. Один ребенок умер от холода и недоедания. Другой сильно болен. Они окончательно обнищали и близки к отчаянию. Вот потому-то аббат и послал нас сюда, дабы мы снискали славу тем, что выведем это бедное семейство из страны, обнищавшей духовно, и приведем на свет, в Меровенс.

[Nazgul]

"     Жизни слишком много и жизни не хватает, -- начинает он, -- и то же самое справедливо и для смерти. Сейчас это перестанет казаться парадоксом.
     Дом Жизни находится так далеко отсюда, что луч света, покинувший его в тот день, когда ты вошел сюда, еще не миновал даже ничтожной части расстояния, разделяющего нас. Между нами лежат Средние Миры. Они движутся в потоках Жизни-Смерти, что текут между моим Домом и Домом Осириса. Когда я говорю "текут", я не имею в виду, что они ползут, словно жалкий луч света. Скорее, они катятся, как волны океана, у которого лишь два берега. Мы можем поднять волны всюду, где нам будет угодно, но сам океан никогда не выйдет из берегов. Что это за волны?
     Некоторые миры переполнены жизнью. Жизнью ползающей, множащейся, плодящейся без меры, -- слишком милосердные, без меры развившие науки, сохраняющие людям жизнь -- миры, которые топят себя в собственном семени, миры, заполняющие все свои земли толпами беременных женщин -- и потому идущие к смерти под тяжестью собственной плодовитости. Есть миры холодные, бесплодные и жестокие, миры, перемалывающие жизнь, как зерно. Даже с модификациями тела и меняющими мир машинами имеется всего несколько сот миров, которые могут быть заселены шестью разумными расами. Жизнь очень нужна на худших из них. На лучших она может стать ужасным даром. Когда я говорю, что жизнь нужна или не нужна, я тем самым утверждаю, что нужна или не нужна смерть, и говорю я не о двух разных вещах, а об одной и той же. Осирис и я -- бухгалтеры. Мы сводим баланс. Мы поднимаем волны или заставляем их вернуться в океан. Может ли жизнь сама ограничивать себя? Нет. Она есть бессмысленное стремление двоих стать бесконечностью. Может ли смерть сама ограничить себя? Никогда. Ибо она -- столь же бессмысленное усилие нуля поглотить бесконечность.
     Но кто-то должен стоять и над жизнью, и над смертью, -- говорит Анубис, -- иначе плодородные миры возвышались бы и падали, возвышались и падали, раскачиваясь между империей и анархией, чтобы затем окончательно погибнуть. Холодные же миры были бы проглочены нулем. Жизнь не может удерживать себя в предназначенных ей границах. Следовательно, она должна быть удержана теми, кто стоит над жизнью и смертью. Осирис и я владеем Средними Мирами. Мы управляем ими, и мы возвышаем и подавляем их, как захотим. Теперь ты видишь, Оаким? Ты начинаешь понимать?"

[Глокая]

Nazgul, Роджер Желязны "Создания света, создания тьмы".

[Дис]

Nazgul
это Желязны... Создания света и тьмы

Neakris
это Кристофер Сташеф... какой-то там Маг

[Дождь]

это Кристофер Сташеф... какой-то там Маг

"Мой сын маг"

[Nazgul]

Глокая
Дис
Ыгы.

[Neakris]

какой-то там Маг

Мой сын маг

Маг-целитель

[Глокая]

А как обстоят дела с классикой?

- Тебе, я вижу, хочется рассказать о своем счастии. Ну, нечего делать. Если уж
дяди обречены принимать участие во всяком вздоре своих  племянников,  так  и
быть, я даю тебе четверть часа: сиди смирно, не  сделай  какой-нибудь  пятой
глупости и рассказывай, а потом,  после  этой  новой  глупости,  уходи:  мне
некогда. Ну... ты счастлив... так что же? рассказывай же поскорее.
    - Если и так, дядюшка, то эти вещи  не  рассказываются,  -  с  скромной
улыбкой заметил Александр.
    - Я было приготовил тебя, а  ты,  я  вижу,  все-таки  хочешь  начать  с
обыкновенных прелюдий. Это значит, что рассказ продолжится  целый  час;  мне
некогда, почта не будет ждать. Постой, уж я лучше сам расскажу.
    - Вы? вот забавно!
    - Ну, слушай же, очень забавно! Ты вчера  виделся  с  своей  красавицей
наедине...
    - А вы почему знаете? -  с  жаром  начал  Александр,  -  вы  подсылаете
смотреть за мной?
    - Как же, я содержу для тебя шпионов на жалованье. С чего ты взял,  что
я так забочусь о тебе? мне что за дело?
    Эти слова сопровождались ледяным взглядом.
    - Так почему же вы знаете? - спросил Александр, подходя к дяде.
    - Сиди, сиди, ради бога, и не подходи к столу, что-нибудь разобьешь.  У
тебя на лице все написано, я отсюда буду читать. Ну, у вас было  объяснение,
- сказал он.
    Александр покраснел и молчал. Видно, что дядя опять попал.
    - Вы оба, как водится, были очень глупы, - говорил Петр Иваныч.
    Племянник сделал нетерпеливое движение.
    - Дело началось с пустяков, когда вы  остались  одни,  с  какого-нибудь
узора, - продолжал дядя, - ты  спросил,  кому  она  вышивает?  она  отвечала
"маменьке или тетеньке" или что-нибудь подобное, а сами  вы  дрожали  как  в
лихорадке...
    - А вот нет, дядюшка, не угадали: не с  узора;  мы  были  в  саду...  -
проговорился Александр и замолчал.
    -  Ну,  с  цветка,  что  ли,  - сказал Петр Иваныч, - может быть, еще с
желтого,  все  равно;  тут  что  попадется в глаза, лишь бы начать разговор;
так-то слова с языка нейдут. Ты спросил, нравится ли ей цветок; она отвечала
да - почему, дескать? "Так", сказала она, и замолчали оба, потому что хотели
сказать  совсем  другое,  и  разговор  не  вязался.  Потом взглянули друг на
друга, улыбнулись и покраснели.
    - Ах, дядюшка,  дядюшка,  что  вы!..  -  говорил  Александр  в  сильном
смущении.
    - Потом, - продолжал неумолимый дядя, - ты начал  стороной  говорить  о
том, что вот-де перед тобой открылся новый мир. Она вдруг взглянула на тебя,
как  будто  слушает  неожиданную  новость;  ты,  я  думаю,  стал  в   тупик,
растерялся, потом опять чуть внятно сказал, что только теперь ты узнал  цену
жизни, что и прежде ты видал ее... как ее? Марья, что ли?
    - Наденька.
    - Но видал как будто во сне, предчувствовал  встречу  с  ней,  что  вас
свела симпатия и что, дескать, теперь ты посвятишь  ей  одной  все  стихи  и
прозу... А руками-то, я думаю, как  работал!  верно,  опрокинул  или  разбил
что-нибудь.
    - Дядюшка! вы подслушали нас! - вскричал вне себя Александр.
    - Да, я там за кустом сидел. Мне ведь только  и  дела,  что  бегать  за
тобой да подслушивать всякий вздор.
    - Почему же вы все это знаете? - спросил с недоумением Александр.
    - Мудрено! с Адама и Евы одна и та же  история  у  всех,  с  маленькими
вариантами. Узнай характер действующих лиц, узнаешь и варианты. Это удивляет
тебя, а еще писатель!

[Обломов]

"Обыкновенная История" Гончаров