Кое что из Переса-Реверте.

[TENRU]

Рюкзак и куррикулюм.

Временами дождит. Мадрид холоден и неприветлив. По другую сторону витрины книжной лавки моего друга Антонио Мендеса, что на улице Майор, движутся зонтики. Мы заняты беседой, курим, курим окруженные книгами, пока Альберто, худой, высокий, спокойного нрава продавец, который не прочел ни одной моей книги и не собирается этого делать («да зачем мне это надо», - не стесняется говорить в глаза этот негодяй), сортирует новые поступления. В лавку входит молодой человек с рюкзаком за спиной и остается в отдалении, робко ожидая паузы в нашем с Антонио разговоре. Наконец улучшив момент, он спрашивает у Антонио, нельзя ли оставить ему свой куррикулюм.
 
- Конечно-конечно, - отвечает тот. - Оставляй.
Мальчик вытаскивает из рюкзака кипу листов, на каждом пришпилено фото 3х4, и отдает ему один.
- Большое спасибо, - бормочет он так же робко, как и до того. - Если у вас найдется работа для меня... - Тут его голос прерывается, он засовывает листы в рюкзак и выходит на улицу под дождь. Антонио переводит серьезный взгляд на меня.
- Они приходят десятками, - говорит он. - Молодые парни  и девушки. Каждый со своим листочком. Ты не представляешь, кого только нет. Разные дипломы, курсы за границей, языки. Сам понимаешь. С ума можно сойти.
   
  Беру у него листок. Такой-то, родился в 1976-м. Диплом историка, курсы такие-то и такие-то в Париже, в Италии. Три иностранных языка. Места работы, предприятия, даты. Смотрю внимательнее: работал в семи занюханных фирмах, куда берут на три-шесть месяцев, а там на улицу. На фото лицо с едва заметной улыбкой, доверительный взор, как бы с надеждой. Бросаю взгляд за витрину, но юноша уже исчез среди зонтов, за пеленой дождя. Наверное,  он идет дальше, не пропуская ни одного интересного для него магазина, книжного или какого еще, оставляя везде свой трогательный куррикулюм со дна рюкзака. Я возвращаю листок Антонио, который пожимает плечами - мол, что тут поделаешь - и прячет в ящик. Совсем недавно ему пришлось уволить одного продавца, потому что на двоих не хватало зарплаты, такое время на дворе. Перед тем, как он задвигает ящик, успеваю увидеть целую кипу листов с фотографиями молодых мальчиков и девочек с тем же взглядом и той же улыбкой, готовой исчезнуть с лица. Хороши дела в Испании - говорите ? - вопрошаю я про себя. Ах, Испания... Внезапно тоска охватывает меня изнутри, будто холодными каплями, и день становится еще более неприветливым и серым. Что же ты делаешь с нами проклятая страна? Что мы делаем с нашими ребятишками...

   Антонио смотрит на меня и закуривает новую сигарету. Я знаю, он думает о том же. Во что же мы превращаем эту молодежь с рюкзаками, которая после стольких лет учебы и мечтаний о будущей работе, после стольких лет настоящего интеллектуального труда рыщет теперь по улицам, оставляя листочки со своей безыскусной биографией там, где еще остались последние всполохи надежды. С дипломами по истории или другой какой науке, восемь обязательных лет школы, пять профессионального обучения, курсы, сколько самоотверженности и вложений - личных, семейных, - для того, чтобы учить языки в академиях, которые разоряются и не возвращают уплаченных денег. А далее беззащитность, какие-то мышеловки, тупик, безысходность, бессовестные подрядчики, которые выжмут из тебя все, прежде чем отправят обратно на улицу, политики, которые смотрят совсем в другую сторону или представляют дело в другом свете, профсоюзы, отягощенные скорее демагогией и ленью, чем совестью. Никчемная работа, никчемная биржа, никчемные листочки. Даже если и происходит чудо, тебе ставят условие: будь готов или готова ко всему: стать подстилкой на заводе, в офисе и молчать, пока тебя в конце концов не уволят, а если у тебя привлекательная задница ( бывает же такое), то не перечь шефу, пока он ее щупает. Так уж повелось, спасибо надо говорить за работу в неудобные смены, в выходные дни, за шестьсот сверхурочных часов в году, из которых только восемьдесят фигурируют в платежной ведомости. А если у тебя еще и семья, которую ты тянешь, да кроме того за жилье платишь, то будь счастлив, что тебя вообще даром не имеют. Это называется «гибкая занятость». Именно благодаря этой гибкости - в каком это месте, спрашивается ? - были созданы, если верить очередному правительственному заявлению, только что озвученному НП, столько-то и столько-то тысяч новых рабочих мест, сияй Испания, свет и маяк Европы. Вау ! Спасибо тому, что наш молодой человек, которому едва перевалило за двадцать, за три четыре года сполна нахлебался опыта на восьми никчемных работах и в конце концов оказался на улице со своим рюкзаком, ища удачи под этим промозглым дождем. Начиная в который раз с нуля.

   Гибкая занятость, блин. Сколько эвфемизмов и сколько дерьма. Посмотрим, что будет, когда этот котел однажды бабахнет, и все полетит к черту, а вместо куррикулюмов эти парни заложат в свои рюкзаки «коктейли Молотова».

(Из сборника «Живым не возьмете» )