28 марта 2024, 15:27:39

Новости:

Чтобы загрузить изображение нужно нажать кнопку "ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПРОСМОТР".


avatar_Sinferno

Тайна синего ада

Автор Sinferno, 05 июня 2013, 09:15:13

0 Пользователей и 1 гость просматривают эту тему.

Sinferno


Старый астронавт Абхай Джуппа жил  в Центральном районе Магаполиса на берегу океана, в госпитале святого Харья. Госпиталь был богадельней, где в довольно приличных условиях дотягивали свой век престарелые капитаны астрофлота, ветераны Легиона и просто пережившие своих детей и внуков состоятельные старики. Госпиталь представлял собой старинное бетонное здание в былом стиле. Центральный шестнадцатиэтажный корпус смотрел в сторону океана, фасад его был опоясан несколькими ярусами колоннад, за которыми располагались смотровые площадки, уютные столовые и разные развлекательные объекты. А на заднем дворе высился обширный шарообразный купол, под которым располагались сад для прогулок, фонтанчики, бассейны и другие милые стариковскому взору вещи. За куполом стояли современные корпуса из пенометалла для более простого контингента и хозяйственные постройки. В самой глубине располагался крематорий - конечный пункт упокоения каждого из постояльцев богадельни. Это было чуть ли не лучшее место Центрального района,  сплошь состоящего из трущоб и гетто Протеитов - замкнутой религиозной секты последователей некоего Протея, которого они почитают, как пророка или даже бога. В списках полиции Протей значился как Чак Гуппта - брачный аферист, финансовый кидала и организатор актов политического неповиновения. Ходят слухи, что именно Чак-Протей стоял у истоков антиобщественного движения  игнорирования рекламы - одного из семи проступков наказуемых смертной казнью. Но за высоким забором Госпиталя всё было спокойно, и никакие житейские проблемы не должны были волновать заслуженных стариков. Здесь я и познакомился с Абхаем - человеком, поведавшим мне тайну, на которую я так и не мог найти ответ.

Началось с того, что судьба забросила меня, совсем еще молодого пацана, в качестве медбрата в Госпиталь. Кто-то скажет, что это чистая, хотя и роковая, случайность. Я думаю по-другому: так было написано у меня на роду. Фатализм не ограничивает нашу свободу, ибо нам неизвестно будущее, но оно, несомненно, предопределено. Предопределенность была и в том, что мои друзья, с которыми мы вместе выносили помои и драили палубу в Госпитале, показали мне Абхая, по их словам легендарную личность. Сам бы я точно не обратил внимания на этого седого мужчину с обычными, неприметными чертами. В тот вечер  я и мои товарищи собрались после работы в дешёвом кафе недалеко от Госпиталя, куда пригласили и нашего героя. Синтетическое пиво пенилось в кружках, аппетитные белковые сосиски дымились в тарелках, не хватало только захватывающей истории, истории, которая изменит всю мою жизнь. Все мы стали просить его поведать какую-нибудь приключенческую байку из его богатой жизни астронавта. Кто-то выкрикнул: «Расскажите о Клифеусе!». Он обвел нас совсем не надменным взглядом, сдул пену, хлебнул и начал так:

Начну с самого начала, что наиболее логично. Злополучную планету открыли уже довольно давно, и астроном, который высчитал её размеры и массу исключительно математическими способами по колебаниям звезды, назвал тогда ещё гипотетическое космическое тело Клифеусом. Говорят, по имени любимого сына. Прошло целых сто лет, прежде, чем телескоп, выведенный за пределы Солнечной системы позволил увидеть Клифеус воочию, в виде тусклой звездочки. Ещё через сотню лет начался исследовательский бум, и сотни космических кораблей отправились во все стороны Галактики. Тогда и произошло настоящее сенсационное открытие планеты.

Планета Клифеус была непостижимо похожа на Землю. Условия там являлись такими, что человек мог находиться на её тверди абсолютно без скафандра. Сразу после её второго непосредственного открытия учёные не могли поверить в такое чудо, но многочисленные беспилотные зонды сигнализировали, что атмосфера и температура планеты сходны с земными. Почти сходны. Температура держалась в пределах от двадцати до сорока градусов по Цельсию почти на всей планете от экватора до полюсов. Ещё датчики зондов сообщали о странном напряжении электромагнитных полей, но для объяснения этих аномалий было предложено сразу несколько правдоподобных, но так и не доказанных, гипотез. Смены времен года не было, так как ось Клифеуса стояла торчком, а не лежала на боку, как земная. Плотная влажная атмосфера распределяла тепло равномерно по всей поверхности. Сутки длились двадцать часов. В голубом небе сияла звезда - местное солнце, которому, в отличие от планеты,  так и не придумали названия, если не считать индексный номер в астрономическом каталоге. Белые творожные облака мерно плыли по этой лазури, часто разряжаясь громом и дождями. Говорят, что раньше и на Земле было не редкостью увидеть такое же небо с облаками. В атмосфере было слишком много кислорода и слишком мало азота, который компенсировался углекислым газом. От углекислого газа учащалось дыхание, но из-за обилия кислорода это приводило к обмороку. Кроме того, здесь находилось заметное количество радиоактивного радона. Всё это, а самое главное, местные микроорганизмы все равно заставляли  первых исследователей не снимать скафандры. А самым поразительным была биосфера планеты, её почти земная растительность. В лесах Клифеуса, которые покрывали бескрайним ковром равнины и горы, скалистые уступы глубоких каньонов, долины широких полноводных рек, произрастали виды, имеющие корни, стебли, листья и плоды. Словно Провидение ради шутки повторило неповторимое на другом конце вселенной, не предполагая, что эта хитрость когда-нибудь раскроется. Но местная флора все же имела свой особый оттенок, и этот оттенок был синего цвета, ибо вместо хлорофилла растения-аборигены  использовали для фотосинтеза белки с ионом меди, наподобие наших сине-зеленых водорослей. О планете много говорили в свое время, прочили ей роль новой земли обетованной для рода человеческого. Но из-за крайней удаленности уже через пятьдесят лет после открытия о ней почти позабыли. Несмотря на то, что недавно появились звездолёты класса «Эос», их всё равно было по пальцам пересчитать, и о полноценной экспедиции на Клифеус хрен кто задумывался.

Когда-то звездолёты класса «Хортус» считались самыми быстрыми и надежными кораблями исследователей Галактики. На одном из трех кораблей этого класса, на «Хортус-Гелита» мы (лично я летел в должности бортового навигатора) отправились к системе MX-8012, прозванной у астролетчиков «Тупиком», ибо дальше ещё не летал ни один корабль, да и лететь было некуда, это была фактическая ойкумена Млечного Пути. В Тупике, на одной его планетке стоял телескоп, который сканировал самые отдаленные части Космоса. Надо было поменять оборудование, которое устаревало очень быстро, так как путь в одну сторону до тупика занимал шесть лет. Полёт был долгим, сложным и дорогостоящим. Мы с изумлением думали о первой экспедиции, которая длилась тридцать лет! О! те люди были настоящими энтузиастами, если пожертвовали почти всей жизнью ради телескопа и обрекли себя на тюрьму звездолёта. Но и описывая наш полёт можно составить целый роман, но я начал рассказ не об этом. Когда уже до цели оставалось несколько парсеков, произошла злосчастная авария - в ионный подруливатель попал крупный метеорит и серьезно повредил его. В запасе был плазменный руль, но он жрал слишком много топлива, которое хотелось сэкономить на обратный путь. С запасом всегда спокойней на душе. Капитан принял решение подойти к  ближайшей звезде - солнцу Клифеуса и лечь на эллиптическую орбиту для ремонта. А на Клифеусе мы запланировали пополнить запасы кислорода, которого в чистом виде в космосе не так много.


К планете отправили челнок с кислородными танками с семью членами экипажа на борту. Я тоже попал в их число и тогда думал, что являюсь везунчиком. Мы сделали пару витков и, снизившись, выбрали подходящую площадку для посадки. Как навигатор, я лично руководил этим. Площадка оказалась обширным болотом, видимо, на месте заросшего  озера. Джунгли ещё не успели поглотить его, пока что, покрыв редколесьем и кустарником. Челнок, конечно, слегка погрузился в топь, но совершенно не критически для него. Рядом лежало ущелье одного из громадных каньонов, которые испещрили всю планету, как трещины. Часа за два мы запустили установки очистки и сжатия кислорода. Это была старая, но надёжная технология - воздух замораживался до жидкого состояния, а потом возгонялся  через ректификационные колонки с отделением чистого кислорода. Мы планировали управиться за сутки, поэтому  не стали запускать мембранные фильтры, более современные, но требующие уйму времени. Знать бы нам тогда, что задержаться все же придется, и в основном по моей вине.

Убедившись, что оборудование запустилось, я счел себя в праве совершить облёт окрестностей на разведывательном катере. Не каждому астронавту выпадает возможность за всю его карьеру вот так вот непосредственно осмотреть даже безжизненные каменные поля, изрытые метеоритными кратерами, а тем более,  такую единственную в своем роде по богатству биосферы и редкую по красоте планету. Я вылетел к серверу и стал двигаться на малой скорости и высоте, чтобы увидеть каньон. Каньон начался почти сразу, синева леса резко оборвалась перед внушительным вертикальным  обрывом. Край обрыва был прорезан глубоким узким ущельем, которое сверху казалось ступенчатым спуском для великанов. По ступенькам вниз перетекал поток, мелкий размер которого не соответствовал размеру проточенной в скале ложбины. Видимо, когда-то из заболоченного озера вытекала полноводная река. В других местах щель каньона была шире, и он образовывал ступенчатые уступы со скальными обнажениями всевозможных цветов, с водопадами, некоторые из которых рассеивались в белый туман, не достигнув дна ущелья. Над водопадами вытянулись дуги ярких радуг. Само дно было плохо различимо из-за фиолетовых и зеленых облаков, которые, похоже, были какими-то геологическими выделениями склонов. Но там определенно протекала река. Цветные облака быстро двигались, как и я, в восточном направлении. Наверное, в каньоне дул сильный ветер. За разломом вновь простирался синий  лес, прорезанный серебристыми нитями рек, а вдалеке вздымались горы. Вершины многих имели ледяные шапки, которые возвышались над облепившими горный массив тучами.   От этой красоты у меня возник комок в горле, и даже навернулись слёзы. Если бы я не знал звёзд, не видел восход газового гиганта Люшера над лавовыми полями его спутника - Аптуса, то виды этой планеты стали бы самым  величественным и прекрасным, что мне довелось наблюдать. Я набрал высоту и повернул катер на восток, вдоль каньона, к тому месту, где он ветвился на горизонте, растекаясь десятком рукавов. В романтическом состоянии чувств я  влетел в красивое облако, которое спокойно висело на моем пути и никак не могло сулить опасность. Но я оказался не прав в своей беспечности. Сигнал критического уровня напряженности  поля включился уже после того, как  летательная капсула оказалась в клубке электрических разрядов. Мощнейшая молния ударила прямо в блок привода. Всё бортовое оборудование разом отключилось и катер, который считался абсолютно устойчивым к молниям, стал резко терять высоту.

Дисплей потух, и я был совершенно слеп и беспомощен. По характерному щелчку понял, что сработал аварийный парашют, привод которого являлся механическим и не зависел от бортовой сети питания. Это спасло меня, ибо удар о грунт был чувствительным, и, наверное, я даже получил от него небольшое сотрясение мозга. Стресс заставлял сердце биться с удвоенной силой. Если быть честным, то я просто-напросто обмочил от страха нижнее бельё. Посидев в полной темноте неопределенное время и поняв, что нельзя ничего починить или подать сигнал тревоги, я принял решение открыть наружный люк. В кабине стало заметно душно и воняло паленым пластиком, а глоток свежего воздуха  был единственной альтернативой неминуемой смерти от удушья. Лучше получить небольшую дозу радиации, что легко компенсирует судовой медик, чем сдохнуть как в гробу. Люк был отдраен  пневматическим приводом, который удалось запустить ручным открытием клапана. С опаской я  вытащил голову наружу, желая оглядеться и оценить урон. От свежего воздуха закружилась голова, и потемнело в глазах, но я не потерял сознание. Пытался  дышать не глубоко и медленно. Вновь осмотрелся вокруг и  сразу понял, что медлить нельзя. Капсула лежала на брюхе на краю маленького уступа, внешняя металлическая оболочка почти вся сгорела в окружающем  кислороде, а парашют болтался внизу, над пропастью, надуваемый ветром и медленно тащил за стропы капсулу. Я выпрыгнул как ошпаренный, и уже через пять секунд увлекаемая парашютом капсула полетела в тартарары. Шанцевый инструмент, оружие, средства выживания,  вода и еда улетели туда же. Сильный западный ветер порывами валил с ног, кислород сушил легкие и было больно дышать. Оставаться на уступе стало опасно и бессмысленно. С одной стороны меня окружал туман, за которым скрывалась пропасть, а с другой стороны подпирала отвесная стенка высотой метров десять. Есть ли какое-то спасение на вершине стенки, и правильно ли я оценил высоту, было неизвестно. Но делать нечего - я стал взбираться, словно альпинист. Лезть было легко, так как скала будто специально имела множество выступов и ямок. Но с ростом высоты нарастала тревога от ощущения  узкой каменной полоски внизу и бездны за ней. Я поднялся на самый верх, доверившись корням каких-то кустиков, влез на пузе на покрытый травой пригорок. Чуть зеленоватый оттенок травы делал её по настоящему родной. Резко уменьшился ветер, и от грунта потянуло влагой. Дышать стало значительно легче. Внизу под обрывом гудел и завывал ветер. Было неприятно смотреть в ту сторону и думать, что недавно находился там. Передо мной простирался травянистый с нередкими каменными осыпями косогор с уклоном до сорока пяти градусов. Но это было приятственей обрыва и ветра. Прикинув, что пролетел я с запада на восток примерно километров сорок, понял, что дела мои не безнадежны. Каньон служил четким ориентиром и не позволял потерять направление. Мне следовало двигаться на запад и при этом подниматься к югу. Главное - не промахнуться западнее или восточней болота при выходе из каньона. Но пройти мимо у меня не получится, так как перед болотом каньон имеет абсолютно вертикальный обрыв, в котором некая река когда-то проточила  ступенчатую ложбину.  Так начался первый день моего пути навстречу уже заходящей звезде-солнцу.

Я шёл весь вечер до заката и потом ещё пару часов при свете звёзд, обычных звёзд, не солнц, в юго-западном направлении, чуть набирая высоту. Странное дело, я видел за свою жизнь столько звезд, как навигатор ориентируюсь в них без труда, но совершенно не помню, просто не знаю, как выглядит звездное небо на Земле. Солнце отсюда можно увидеть только в очень хороший телескоп с ионной матрицей, и оно где-то там, где Млечный Путь рассеивается на крутом вираже. Потому что солнце тоже скользит по своей орбите на самом краю волчка. Я вдруг понял, что иду по направлению к Солнцу. От усталости мне казалось, что половина дороги уже пройдена (не к Солнцу, конечно, а к базе). Ночь была удивительно приятной, в меру теплой и тихой, никаких ожидаемых воплей чудовищ.  Даже стал обдумывать идею двигаться по ночам, когда нет жары. Но нестерпимо захотелось спать. Было попробовал лечь на грунт, но под травой хлюпала влага, и стало даже прохладно. Меня трясло от холода, возможно, поднялась температура и слабость валила с ног. Я облокотился на встретившийся гладкий и почти плоский валун и понял, что это - моё ложе. Камень был теплым от дневной жары, а усталость делала его мягким как пух.

Утро второго дня было солнечным, и это добавило мне оптимизма. Болезненное состояние вроде как почти исчезло. Однако я хотел есть и пить. Особенно пить.  Прямо под своим ночным камнем я обнаружил группу первых живых существ, которые встретились мне на этой планете. Это были черепахообразные животные в серых панцирях с кулак величиной. Сразу возникла идея сожрать аборигенов. Но я знал, что белки местных  организмов состоят из аминокислот другого химического строения. В лучшем случае мне не будет никакой пользы от такой пищи, в худшем... даже не хочется думать. Еще один вариант - выжать из черепашек воду.  А вдруг черепашки - это разумное население планеты? Хороший же будет первый контакт - братья по разуму отжали воду. Пусть и не разумные, но совсем беззащитные - даже не убегают и не прячутся. Наверное, я не слишком сильно хотел пить, раз придумывал себе эти отговорки. Самой главной причиной была брезгливость, так как черепашки больше были похожи на пузатых жуков-тараканов. Растения лесов Клифеуса  хотя и достигали огромных древовидных размеров, но не имели древесины в нашем понимании, все они были мягкими и, по сути, травянистыми.  Поэтому я не мог соорудить себе хоть какой-нибудь посох. А посох мне пригодился бы. От долгой ходьбы по траверсе у меня сильно болели правые половинки ступней и пальцы. Я лелеял надежду, что все-таки найду подходящую деревяшку, ибо местная флора практически не изучена. Жара тоже давал о себе знать, и это было серьезной проблемой выживания. В какой-то момент я стал замечать, что скос, особенно снизу, становиться круче и идти по нему скоро будет невозможно. А на самом верху появилась полоска скальных обрывов.  Похоже, что  впереди нарастающая крутизна склона соединится с верхними обрывами в одну огромную вертикальную стену, а верхние скалы - край каньона, за которым равнина с болотом. Мне хотелось так думать, что я ошибся в расчетах и уже нахожусь рядом со своим спасением. Но я не видел свой путь полностью, так как скат был далеко не прямолинейным, а вилял волнообразно, поэтому выбираясь к максимуму этой своеобразной синусоиды, я наблюдал каменную осыпь в минимуме и начало новой волны. Но теперь у меня не было особого выбора, и я полез прямо вверх к скалам. Идти по траверсе, как выяснилось, намного легче, наверх же я буквально полз на четвереньках, хватаясь за выступающие камни и пучки травы.  Достигнув скал, я заметил, что не силен в визуальном нивелировании местности. Это был геологический уступ высотой с человеческий рост, а где-то и ниже. Во многих местах он был разрезан неглубокими оврагами поросшими чем-то вроде осоки. Легко преодолев его, я увидел, что никакой равнины нет. Но здесь не столь крутые склоны ещё перемежались с почти плоскими обширными полочками. Трава была высокой и густой, напоминала альпийские луга, которые я видел на старинных картинках. Я знал, что на Земле было зарезервировано двенадцать заповедников. И там, вероятно, сохранились альпийские луга, но доступ людей на эти территории был полностью запрещён. Идти стало легче, но звезда передо мной уже коснулась  своим диском кромки холмов. Подумав, что могу до утра не встретить такой плоской поляны. Я остановился на вторую ночёвку.

Подходящих камней я не нашёл, поэтому лёг спать прямо на землю, вернее, прямо на Клифеус. Ночь прошла в размышлениях, тревожных сновидениях и муках жажды и голода. И хотя на этот раз я проснулся не в столь радужном настроении, но сразу принялся обследовать новый более богатый ландшафт на предмет съестного. Растений было множество, но как употребить их в пищу я не понимал. Не жевать же траву как корова? Пить воду из ручья я воздерживался, опасаясь неизвестной химии и местных микробов. Исследуя местность, я шёл на запад, совмещая две задачи.  И мои старания увенчались успехом: в распадке двух холмов произрастала целая рощица растений, похожих на гигантских, до двух метров, синих актиний.  Среди плотных ветвей-щупалец торчали длинные стебли увешанные ярко красными плодами с помидор величиной, по форме похожих на патиссоны. Я сорвал и разломил такой плод, внутри были мелкие семечки, а пахло от него чем-то знакомым. Конечно, это был запах синтетического моющего средства, которым на звездолёте дезинфицировали отхожие места. Однако, это не остановило меня. Я коснулся мякоти плода языком и почувствовал приторно сладкий вкус варенья из крыжовника. Сахар! Очень вероятно, что мой организм в состоянии усвоить этот углевод, даже если это не совсем то, что мы имеет на Земле. Для чего растению иметь яркий и сладкий плод? Правильно, чтобы его кто-нибудь сожрал и покакал косточками, где это возможно. И я решил заняться проблемой  расширения ареала распространения синих актиний. Больше часа я с жадностью поглощал медовые патиссоны, пока меня не стало тошнить от их вида. Раза три мне пришлось опорожнять кишечник, но признаков отравления я к своему удовлетворению не чувствовал. Сытый и наполненный новыми силами я стал медленно взбираться на холм, расположенный в юго-западном направлении. За холмом была другая долинка с лужей-болотцем, вокруг которого росли  похожие на пупырчатые огурцы, синие до черноты образования. На упругих ветвях, которыми были утыканы огурцы, созревали плоды желтого цвета, похожие на бананы. Я попробовал один банан, не от голода, а в опытных целях, на будущее. Он был покрыт кожурой как яблоко, а белая мякоть тоже была сладкой. Почти сразу после надкусывания банана я ощутил нахлынувшее состояние благодати и гармонии. Осознавая себя бесконечно счастливым, я хотел откусить ещё, но упал как скошенный.
Добавлено:
Очнувшись уже ночью, с больной головой и слабостью во всем теле. Я понял, что потерял почти целый день, и что патиссоны пригодны в пищу, а бананы - нет. С этими глубокими мыслями я вновь уснул до утра. Утром я вернулся  к актиниям и основательно, но не так обильно как вчера, заправился патиссонами. Я вспоминал снимки местности, сделанные зондом,  на которых полностью покрытая сплошными джунглями равнина разрезана трещинами ущелий, на склонах которых почти нет растительности. Поэтому я с надеждой и нетерпением ждал первых признаков леса. Но на самом верху виднелись только огромные скальные останцы из вулканической породы красного цвета (такие же каменные пальцы, как и рядом со мной) и редкие кустики. Это была первая малая цель плана своего спасения - выбраться из ущелья и достичь края леса. Думать о следующих шагах и их перспективности не было не сил не желания. Хотелось рассчитывать, что там, на равнине, все пойдет само собой и успеху ничто уже не сможет препятствовать. Действительно, что за пустяк пройти двадцать пять или более километров по инопланетным, населенным жуткими созданиями чащобам, именуемым в разговорах «синим адом», а потом через топкое болото,  без воды, пищи и оружия?


Туман над каньоном почти рассеялся. Я шёл по траверсе крутого склона, поросшего большими, в рост человека,  кактусо-образными  столбиками. Подошва специальных ботинок с титановыми шипами надёжно держала на сыпучем склоне, но подсознательно курс прокладывался с расчетом возможности ухватиться за  колючий синий кактус, так как к низу склон набирал крутизну и, видимо, превращался в головокружительный обрыв над ужасающей пропастью, на дне которой, в дымке облаков блестела ниточка реки. Думаю, что глубина ущелья была не менее трёх километров. Звезда стояла в самом зените и тень от стенок трещины не падала на её дно, поэтому там можно было рассмотреть какие-то объекты, возможно, камни, но нельзя было понять что это. Противоположный «берег» ущелья виднелся в серо-голубом туманном мареве не ближе десяти километров, белые нитки рек и грандиозных водопадов покрывали его. Я знал, что в горах часто крутизна воспринимается преувеличенно, особенно со стороны противоположного склона. Но всё равно, картина являлась прекрасной и чудовищной. Вид противоположной стены вызывал восторг и страх, потому что представлялось, что я тоже нахожусь на такой же симметричной круче. Конечно, я  наблюдал подобные каньоны, и восхищался их величием, но одно дело - вид на дисплее пульта разведывательной капсулы, другое - самому стоять на краю бездонной пропасти.

Было тяжело от влажного и жаркого воздуха, но лишний кислород знал своё дело и я шагал довольно резво уже несколько часов, поставив задачу влезть на ближайшую полочку перед последним, как мне уже не раз казалось, подъемом. Однако резервы организма не бесконечны, ноги мои стали заплетаться, спотыкаться, а я сам терять ощущение реальности.  Случайные мысли вытесняли действительность и замещали её сном на яву. И вот я уже беседую со своей очень старой знакомой Лиджуан. Я даже вспомнил её лицо. Девушка говорит обидчивым детским тоном: «Клянешься, что я для тебя дороже жизни, а сам не хочешь сделать для меня ...». Не могу разобрать или вспомнить, что требует Лиджуан, но думаю, а может и говорю ей: «Ах, милая девочка, почему ты считаешь, что я стал бы это делать даже ради своей жизни?». Моя беседа с наивной милой Лиджуан прервалась, так как я налетел на камень, упал и больно ударился. Через некоторое время мне открылся вид на удлиненную долину между откосом каньона и контрфорсом хребта, которым оказался предполагаемый край полочки.  На месте ступеньки  оказалась ямка глубиной метров триста. Это порядком расстроило меня, так как подъем отнял много сил, а теперь предстояло спуститься и вновь набирать высоту. В долине, в окружении нежно-голубой луговой растительности последовательно располагались три красивых озера. Озёра были нанизаны на речушку, которая проистекала с левой стороны из-за следующего хребта, подобного тому на котором стоял я. Они были разного цвета: лазурное, почти сливающееся с травянистым покровом, черное и, вдалеке, серое. Питательные актинии росли вокруг рощицами и поодиночке. Только тут я по настоящему почувствовал, что нестерпимо хочу пить, жара и тяжелый комбинезон, в котором не работала не одна система, включая терморегуляцию, высосали их меня последнюю влагу. Я все ещё опасался пить из местных водоемов, но дилемма была такова: отравиться инопланетной водицей или сдохнуть от жажды. Второй вариант казался более вероятным и менее приятным. И я начал спуск в долину, которая уже не вызывала чувство досады, а воспринималась как подарок судьбы. Я рассмотрел, что за долиной склон каньона становиться значительно положе и первое редколесье маняще убеждает в близости равнины. Решение заночевать у одного из озер пришло как само собой разумеющееся.  Но я ещё не потерял способности к логическому мышлению и направился к  черному озеру, так как в лазурном могло быть слишком много ионов меди. О том, что вода из лазурного перетекает в черное я старался не думать. В критической ситуации важна хотя бы видимость хладнокровия и практицизма.

Возможно, что я уже сбился, считая дни своего путешествия, но мне казалось, что это было утро четвёртого дня. Позавтракав плодами, помывшись в озере и напившись вдоволь воды, я направился к югу, чтобы окончательно выбраться из каньона и продолжить путь по его непосредственному краю. Ведь впереди должна быть отвесная стена и подобной возможности может не представиться, тогда всё равно придется возвращаться. Подъем оказался не таким лёгким как мечталось, так как склон  состоял из осыпи огромных валунов и  примерно двухметровых ступенек. Всё это нагромождение замшелых и заплесневелых камней густо заросло лианами и мангро-образными деревьями, и буквально везде текли ручьи и образовывались маленькие водопадики. Джунгли становились гуще и гуще. Это слегка усилило мандраж, так как я перестал явно видеть каньон - мой главный ориентир. Но тут хотя бы имелась тень и в изобилии вода для смачивания лица. Перед некоторыми водопадами образовывались водоемы-чаши, которые манили принять ванну. Но я не решался на это, так как чаши были населены какими-то уродливыми земноводными ядовито-желтого цвета, и вероятно, такими же по сути. Еще там плавали ужики с восемью парами лапок, а на дне лежали напоминающие морских ежей  чёрные колючки. Я не испытывал восторга  от всей этой фауны, но это являлось только началом. Неожиданно, сверху с шумом раздвинулись большие синие листья, и на меня, еле стоявшего на скользком валуне, уставился несколькими глазами настоящий монстр. Тварь была похожа на трехметровую  сколопендру молочно белого цвета, украшенную красными и черными поперечными полосками. От измождения и отчаяния я даже не смог по настоящему испугаться. Но мерзкая многоножка, видимо, не посчитала меня пригодным в пищу и быстро уползла в чащу.  Под ложечкой заныло от предчувствия встречи с новыми гадами и слишком призрачной надежды на их пищевые предпочтения. Даже если они способны почувствовать несъедобный (возможно, несъедобный) инопланетный белок, то ведь могут просто убить, повинуясь инстинкту охотника или как многие травоядные,  защищаясь.

Строение появилось в чаще леса так неожиданно, что я даже не успел в начале удивиться. А удивляться было чему. В густых джунглях далекой неисследованной планеты, где до этого побывало десяток зондов, и пара астронавтов проехалась на вездеходе пару километров от корабля,  стояли руины дома, совершенно земного старинного здания времен девятнадцатого - двадцать первого веков, хотя, возможно и ранее строили такие жилища. Это был одноэтажный домик не более пяти метров  по фасаду и около трёх метров высотой. Он расположился на скалистом уступе в зарослях кустов и высокой травы, под сенью огромных древовидных алоэ жемчужно-фиолетового цвета, если бы я прошёл на некотором расстоянии левее или правее, то никогда бы и не заметил его. Маскировку добавляли лианы, которые оплели его белёсо-голубоватой сеткой стеблей. После того, как я окончательно понял, что это не галлюцинация, вызванная испарениями леса или моей усталостью, я, естественно, захотел приблизиться  и исследовать этот необычный артефакт. Взбираться по скалам на уступ было не так легко, как показалось в начале, но иного выхода не предвиделось, так как вокруг не наблюдалось никакого удобного для человека подъёма. Я так и не научился правильно оценивать сложность предстоящего пути. Когда я, наконец, взобрался, то любопытство столь разбирало меня, что, не отдышавшись и не думая о потенциальной опасности, я ринулся к хижине. Стены были сложены из неотесанных, но умело подобранных серых камней той осадочной породы, которая слагала окружающие горы. Тут вроде не было вопросов... хотя, конечно же, в голове не вмещался один большой вопрос в обрамлении вопросов поменьше, но таких же неразрешимых. Камни скреплены чем-то вроде цемента. Крыши не было,  две в конец истлевшие балки  еле угадывались в траве, которая произрастала на месте единственной комнаты. По всему было видно, что строение очень старое. В жилище была одна дверь и одно окно. Оконные рамы тоже сгнили, и под слоем синей растительности хрустели остатки стёкол.  Впрочем, я  рассмотрел, что часть оконной коробки всё же сохранилась на одной стороне проема. Это было трухлявое, серое от времени дерево, скорее всего, земного происхождения, так как я на протяжении всего своего пути не встретил видов, древесину которых можно было бы использовать как земную. Это не поддавалось никакому разумному объяснению. Кто мог построить этот дом здесь на Клифеусе, за многие годы до его открытия и появления у землян возможности путешествовать так далеко? А ещё этот некто  привёз суда деревянные рамы и стёкла к ним, чтобы соорудить на краю вселенной жалкую хибару! Но поистине великая тайна ожидала меня внутри дома.

Оказавшись в стенах дома, я понял, что он как бы врос в скалу и продолжением его пространства был небольшой грот на заднем плане. Я двинулся к гроту, уже почти не удивляясь оштукатуренным внутри стенам с остатками известковой побелки. В темноте грота сохранились однозначно человеческие вещи. Вообще, я отметил про себя, что зона грота словно имела не столь старый возраст, как остальной  дом. В гроте все было намного сохранней. Хотя это могло быть следствием атмосферного воздействия не чем не прикрытой основной части дома. Или, например, следствием пожара. Хотя, сажи или других его признаков я не увидел. В гроте сохранился даже фрагмент дощатого пола на пропитанных чем-то бурым толстых лагах. В углу стояла какая-то почерневшая тумбочка, явно старинного вида. На ней, покрытый горой истлевших листьев, находился непонятный ящик, с огромными ручками управления и стеклянной панелью. Убрав мусор, я понял, что это был древний, скорее всего, ещё ламповый радиоприемник, о каких я читал ещё в детстве в одной популярной статье по истории техники. Но о возможности увидеть и потрогать я даже мечтать не мог. Он был изготовлен из уже рассохшегося и треснутого дерева какой-то ценной породы. Красивые пластмассовые ручки потрескались и могли рассыпаться от прикосновения. Я не представлял как он включался и управлялся, но просто повернул одну из двух ручек управления. Раздался щелчок и я вздрогнул, даже вскрикнул, кажется. Стеклянная панель с непонятными надписями на ней подсветилась изнутри тусклым жёлтым светом. Прибор зашипел и оттуда раздался звук -  это была мелодичная музыка, прерываемая свистами, треском и другими шумами. Потом женский голос запел что-то грустное на неизвестном языке. А ведь казалось, что ошарашить меня сильнее уже нельзя. Какой-то бред! Устройство, явно было муляжом и внутри скрывало что-то другое. Ведь и ежу понятно, что через столько лет и в таком состоянии не сможет работать не один прибор, тем более, примитивный ламповый радиоприемник. А кто будет передавать в эфир песни в забытом  углу галактики, после того, когда аналоговое вещание не ведется уже сотни лет? Когда я хоть чуть-чуть пришёл в себя, то подумал об источнике энергии. Отодвинув прибор от стены, я увидел, что в гуще пыльной и густой паутины от ящика тянется провод и заканчивается старинной электрической вилкой в розетке на стене. Я даже не успел раскритиковать этот бредовый факт, когда почувствовал, что нахожусь в этом месте не один. Последним, что сохранила память, было неприятное чувство,  что некто пристально смотрит мне в затылок.

Меня нашли в последний момент, когда уже был дан приказ прекратить поиски, и капсулы направлялись на базу. Рассказывают, что моё тело лежало посреди чуть ли не единственной поляны примерно за тридцать километров от кромки каньона, где моя капсула перестала отвечать на запросы компьютера шатла. Медики заявили, что я был абсолютно здоров, словно не скитался по джунглям целую неделю (три последних дня совсем стерлись из моей памяти), не страдал от жажды и голода, и не дышал радиоактивным радоном. На моем теле не было не единого кровоподтека или царапины, и это после всех моих приключений. А моё состояние в момент обнаружения характеризовалось, как обычный физиологический сон. Конечно, я сразу рассказал о найденном артефакте командиру, остальных членом экипажа не стал без его ведома посвящать в подробности. Командир отреагировал на мой рассказ скептически и не скрывал этого, но приказал послать в указанный мной квадрат два разведывательных робота и капсулу с людьми. Они ничего не нашли. Потом мы благополучно доставили и установили новый телескоп в Тупике, а на обратном пути я стал забывать о своём странном происшествии, а когда вспоминал, то считал его галлюцинацией. Но реальность, в которой я жил, была непоправимо нарушена. Я понял это через шесть лет, когда вернулся на Землю, в Мегаполис. Почти сразу я отправился к Виен Хва - женщине, которую я любил, с которой мы чуть было, не заключили брачный контракт. Отправляясь в экспедицию, я понимал, что снимаю всякие обязательства с Виен. Может быть она уже замужем. Но другого человека ближе её я не знал. Моя любимая была все так же привлекательна и хороша собой. По нынешним меркам, двенадцать лет - это не срок, не то, что в древности, когда люди старились очень быстро. Она долго не могла вспомнить меня, потом все же впустила в квартиру и совершенно оглушила заявлением, что не знает меня. По её глазам я видел, что Вьен не врёт - она просто никогда этого не умела. Видя мою опустошённость, добрая Вьен пыталась поддержать - сказала, что может изредка встречаться со мной.  Я стал перечислять ей разные интимные моменты жизни, о которых никто не мог бы знать, кроме очень близкого человека, просто чтобы доказать ей и себе, что не сумасшедший. Женщина в начале испугалась, потом, словно внезапно поверила и спокойно спросила: «У нас была физическая близость?». Я соврал, что нет.  «Это хорошо» - сказала она, - «мы могли бы попробовать снова». Больше я не стал встречаться с Вьен, потому что был не в силах опять наполнять сосуд, который внезапно оказа

Сухопутный Кит

Sinferno
Хороший рассказ, тайна действительно интересная. Что же в действительности было той хижиной? Это точка перехода в другую Вселенную, другую реальность? Абхай заменил другого Абхая, у которого до этого момента была совершенно иная жизнь?

Ты, как автор, можешь раскрыть тайну, или её "разгадка" - это задача воображения читателя?

Sinferno

Сухопутный Кит
Спасибо за интерес к моим окололитературным опытам.
Если будет время и муза прилетит, то может напишу продолжение. :)

Сухопутный Кит

Sinferno
Было бы интересно почитать продолжение, только хочется, чтобы разгадка тайны получилась захватывающая :) И если можно, секса, стрельбы и звездных войн побольше :D

Ванда

ЦитироватьОчень больно осознавать, что продолжаешь чью-то чужую жизнь, пусть даже и очень похожую на твою.

Sinferno
Понравился  сюжет,  хочется продолжения.  Спасибо.  

Sinferno

Ванда
Сухопутный Кит
Не хочу обещать  и не выполнить, но постараюсь.
:rolleyes:  

Шабер

17 июня 2013, 23:38:03 #6 Последнее редактирование: 18 июня 2013, 00:00:33 от Шабер
ЦитироватьЗдесь я и познакомился с Абхаем - человеком, поведавшим мне тайну, на которую я так и не мог найти ответ.

Которую не смог понять может?!

ЦитироватьВ тот вечер я и мои товарищи собрались после работы в дешёвом кафе недалеко от Госпиталя, куда пригласили и нашего героя. Синтетическое пиво пенилось в кружках, аппетитные белковые сосиски дымились в тарелках, не хватало только захватывающей истории, истории, которая изменит всю мою жизнь.

Понравился стиль, читается на одном дыхании.

ЦитироватьГоворят, по имени любимого сына.

И? Это дает что у него не один сын, что с того?

ЦитироватьПланета Клифеус была непостижимо похожа на Землю. Условия там являлись такими, что человек мог находиться на её тверди абсолютно без скафандра. Сразу после её второго непосредственного открытия учёные не могли поверить в такое чудо, но многочисленные беспилотные зонды сигнализировали, что атмосфера и температура планеты сходны с земными.

Отличное преображение на мой взгляд

Цитировать...так как ось Клифеуса стояла торчком.

Наводит на мысли

ЦитироватьОт углекислого газа учащалось дыхание, но из-за обилия кислорода это приводило к обмороку. Кроме того, здесь находилось заметное количество радиоактивного радона. Всё это, а самое главное, местные микроорганизмы все равно заставляли первых исследователей не снимать скафандры.

Чувствуется чувство)

ЦитироватьСловно Провидение ради шутки повторило неповторимое на другом конце вселенной, не предполагая, что эта хитрость когда-нибудь раскроется.

Мне не нравится эта мысль.

ЦитироватьНо из-за крайней удаленности уже через пятьдесят лет после открытия о ней почти позабыли.

Верится слабо, зачем открывали?

ЦитироватьКогда-то звездолёты класса «Хортус» считались самыми быстрыми и надежными кораблями исследователей Галактики. На одном из трех кораблей этого класса, на «Хортус-Гелита» мы (лично я летел в должности бортового навигатора) отправились к системе MX-8012, прозванной у астролетчиков «Тупиком», ибо дальше ещё не летал ни один корабль, да и лететь было некуда, это была фактическая ойкумена Млечного Пути. В Тупике, на одной его планетке стоял телескоп, который сканировал самые отдаленные части Космоса. Надо было поменять оборудование, которое устаревало очень быстро, так как путь в одну сторону до тупика занимал шесть лет. Полёт был долгим, сложным и дорогостоящим. Мы с изумлением думали о первой экспедиции, которая длилась тридцать лет! О! те люди были настоящими энтузиастами, если пожертвовали почти всей жизнью ради телескопа и обрекли себя на тюрьму звездолёта. Но и описывая наш полёт можно составить целый роман, но я начал рассказ не об этом. Когда уже до цели оставалось несколько парсеков, произошла злосчастная авария - в ионный подруливатель попал крупный метеорит и серьезно повредил его. В запасе был плазменный руль, но он жрал слишком много топлива, которое хотелось сэкономить на обратный путь. С запасом всегда спокойней на душе. Капитан принял решение подойти к ближайшей звезде - солнцу Клифеуса и лечь на эллиптическую орбиту для ремонта. А на Клифеусе мы запланировали пополнить запасы кислорода, которого в чистом виде в космосе не так много.

Зачитался

ЦитироватьК планете отправили челнок с кислородными танками с семью членами экипажа на борту. Я тоже попал в их число и тогда думал, что являюсь везунчиком. Мы сделали пару витков и, снизившись, выбрали подходящую площадку для посадки. Как навигатор, я лично руководил этим. Площадка оказалась обширным болотом, видимо, на месте заросшего озера. Джунгли ещё не успели поглотить его, пока что, покрыв редколесьем и кустарником. Челнок, конечно, слегка погрузился в топь, но совершенно не критически для него. Рядом лежало ущелье одного из громадных каньонов, которые испещрили всю планету, как трещины. Часа за два мы запустили установки очистки и сжатия кислорода. Это была старая, но надёжная технология - воздух замораживался до жидкого состояния, а потом возгонялся через ректификационные колонки с отделением чистого кислорода. Мы планировали управиться за сутки, поэтому не стали запускать мембранные фильтры, более современные, но требующие уйму времени. Знать бы нам тогда, что задержаться все же придется, и в основном по моей вине.

А тут не вникалось, после классных первых двух предложений.

ЦитироватьУбедившись, что оборудование запустилось, я счел себя в праве совершить облёт окрестностей на разведывательном катере. Не каждому астронавту выпадает возможность за всю его карьеру вот так вот непосредственно осмотреть даже безжизненные каменные поля, изрытые метеоритными кратерами, а тем более, такую единственную в своем роде по богатству биосферы и редкую по красоте планету. Я вылетел к серверу и стал двигаться на малой скорости и высоте, чтобы увидеть каньон. Каньон начался почти сразу, синева леса резко оборвалась перед внушительным вертикальным обрывом. Край обрыва был прорезан глубоким узким ущельем, которое сверху казалось ступенчатым спуском для великанов. По ступенькам вниз перетекал поток, мелкий размер которого не соответствовал размеру проточенной в скале ложбины. Видимо, когда-то из заболоченного озера вытекала полноводная река. В других местах щель каньона была шире, и он образовывал ступенчатые уступы со скальными обнажениями всевозможных цветов, с водопадами, некоторые из которых рассеивались в белый туман, не достигнув дна ущелья. Над водопадами вытянулись дуги ярких радуг. Само дно было плохо различимо из-за фиолетовых и зеленых облаков, которые, похоже, были какими-то геологическими выделениями склонов. Но там определенно протекала река. Цветные облака быстро двигались, как и я, в восточном направлении. Наверное, в каньоне дул сильный ветер. За разломом вновь простирался синий лес, прорезанный серебристыми нитями рек, а вдалеке вздымались горы. Вершины многих имели ледяные шапки, которые возвышались над облепившими горный массив тучами. От этой красоты у меня возник комок в горле, и даже навернулись слёзы. Если бы я не знал звёзд, не видел восход газового гиганта Люшера над лавовыми полями его спутника - Аптуса, то виды этой планеты стали бы самым величественным и прекрасным, что мне довелось наблюдать. Я набрал высоту и повернул катер на восток, вдоль каньона, к тому месту, где он ветвился на горизонте, растекаясь десятком рукавов. В романтическом состоянии чувств я влетел в красивое облако, которое спокойно висело на моем пути и никак не могло сулить опасность. Но я оказался не прав в своей беспечности. Сигнал критического уровня напряженности поля включился уже после того, как летательная капсула оказалась в клубке электрических разрядов. Мощнейшая молния ударила прямо в блок привода. Всё бортовое оборудование разом отключилось и катер, который считался абсолютно устойчивым к молниям, стал резко терять высоту.

Я не понимал зачем я это читаю, и хотелось бросить. Последняя треть как-то вытягивала.

ЦитироватьЯ выпрыгнул как ошпаренный, и уже через пять секунд увлекаемая парашютом капсула полетела в тартарары.

"тартарары" -- для меня это слово не вписывается.

Цитировать...приятственей...

смущает

Цитировать...при свете звёзд, обычных звёзд, не солнц...

блин, юмор приколный))), но не уместный))

ЦитироватьНочь была удивительно приятной, в меру теплой и тихой, никаких ожидаемых воплей чудовищ...

стеб...

ЦитироватьЯ облокотился на встретившийся гладкий и почти плоский валун и понял, что это - моё ложе.

насмешил

Цитировать...с кулак величиной...

это издевательство?

ЦитироватьСразу возникла идея сожрать аборигенов.

)))))я не могу


ЦитироватьНо я знал, что белки местных организмов состоят из аминокислот другого химического строения. В лучшем случае мне не будет никакой пользы от такой пищи, в худшем... даже не хочется думать. Еще один вариант - выжать из черепашек воду. А вдруг черепашки - это разумное население планеты? Хороший же будет первый контакт - братья по разуму отжали воду. Пусть и не разумные, но совсем беззащитные - даже не убегают и не прячутся. Наверное, я не слишком сильно хотел пить, раз придумывал себе эти отговорки. Самой главной причиной была брезгливость, так как черепашки больше были похожи на пузатых жуков-тараканов.

Это п....ц)))))))))))))

ЦитироватьА посох мне пригодился бы.

повидимому ты мудрец))))

ЦитироватьЯ лелеял надежду, что все-таки найду подходящую деревяшку, ибо местная флора практически не изучена.

))))Посох-анализатор))

ЦитироватьЯ попробовал один банан, не от голода, а в опытных целях, на будущее.

навело на мысли как в первый раз

Цитировать...и оружия?

насмешил

Цитировать...блестела ниточка реки

классно

ЦитироватьВид противоположной стены вызывал восторг и страх, потому что представлялось, что я тоже нахожусь на такой же симметричной круче. Конечно, я наблюдал подобные каньоны, и восхищался их величием, но одно дело - вид на дисплее пульта разведывательной капсулы, другое - самому стоять на краю бездонной пропасти.

живо

ЦитироватьМоя беседа с наивной милой Лиджуан прервалась, так как я налетел на камень...

напомнило черепах)

Цитировать...а воспринималась как подарок судьбы

наконец-то

ЦитироватьОн был изготовлен из уже рассохшегося и треснутого дерева какой-то ценной породы.

)))

ЦитироватьБольше я не стал встречаться с Вьен, потому что был не в силах опять наполнять сосуд, который внезапно оказался пустым, несмотря на все старания.

ну ты даешь)))))))



Конец классный, он как-то сглаживает, казалось бы неизгладимые шероховатости в кавычках)))

P.S. Другим комментаторам.
Продолжение каждый сам додумывает в этом то и смысл. А вам готовое подавай? Синферно, не пиши продолжения)))
Воистину у вас нет причин быть недовольным и несчастным.
Вы сами налагаете ограничения на свою истинную природу бесконечного Бытия, а затем плачетесь, что вы всего лишь ограниченное создание.
Поэтому я и говорю вам: познайте, что в действительности вы есть бесконечное, чистое Бытие, Абсолютное Я.
Единственный путь избавиться от вашего горя -- это Познать и БЫТЬ Самим Собой.

Sinferno

Шабер
Я польщен таким вниманием к моим опусам. Даже не ловко как-то. Спасибо.
Цитироватьне пиши продолжения

А вдруг неожиданно прилетит вдохновение?  :D  

Шабер

Sinferno
Если прилетит, то слушай только Его)
Воистину у вас нет причин быть недовольным и несчастным.
Вы сами налагаете ограничения на свою истинную природу бесконечного Бытия, а затем плачетесь, что вы всего лишь ограниченное создание.
Поэтому я и говорю вам: познайте, что в действительности вы есть бесконечное, чистое Бытие, Абсолютное Я.
Единственный путь избавиться от вашего горя -- это Познать и БЫТЬ Самим Собой.



По всем вопросам пишите по адресу gratispp@mail.ru