Споры о том, какой ценой мы выиграли Великую Отечественную, с крайним ожесточением идут с начала эпохи гласности. Однако чрезвычайно высокий уровень потерь РККА/СА по сравнению с потерями как противников, так и союзников, сомнений уже не вызывает, он признан официально. Соотношение безвозвратных потерь СССР и Германии в среднем за войну было примерно 4:1, а во многие периоды войны и 20:1. Заваливание противника своими трупами имело место с 1941 по 1945, никуда от этого факта не деться. Правда, считать это единственным фактором, обеспечившим победу, было бы весьма странно. Как минимум потому, что потенциальные трупы имели возможность разбежаться или даже повернуть оружие в другую сторону, никакие «комиссары» и «заградотряды» не помогли бы. Такие случаи имели место (особенно, естественно, в начале войны), но тенденцией они не стали. Это тоже факт, от которого никуда не деться.
Чрезвычайно большую роль в победе сыграл патриотизм, национальный, а никак не классовый. По мере снижения властью коммунистической риторики и увеличения патриотической, психологическая устойчивость армии существенно возросла. Кроме того, важнейшим фактором победы стал российский менталитет. В определённых кругах, как в России, так и на Западе, его принято называть рабским. Советский человек (в первую очередь – крестьянин, в первую очередь – русский) безропотно вынес на своих плечах бытовые тяготы и лишения войны, бездарность командования и собственное бесправие. Всё это очень мало отличалось от его повседневной жизни до войны и без войны. Наш человек отработал, отпахал войну. Только презирать или жалеть его за это никто права не имеет, европейский либерал – в первую очередь. Франция, получив в мае 40-го такой же удар, какой мы испытали в июне 41-го, развалилась и сдалась практически мгновенно. После войны французы, которых лично Де Голль включил в число победителей, создали интересную сказку о Сопротивлении, в которую сами до сих пор верят (для справки: в рядах Сопротивления погибло примерно 20 тыс. французов, а в рядах Вермахта на Восточном фронте – не менее 40 тыс.). Они не были готовы драться не только до последнего, но, как правило, и до первого солдата. Про другие западноевропейские нации и говорить нечего. Свободолюбивая Европа покорилась тоталитарному режиму Гитлера и приспособилась к нему, дожидаясь, что их освободят другие. То есть, если у нас было много предателей, то народы Европы почти целиком оказались предателями. В отличие от советских людей, у них не было оснований обижаться на собственную власть, она им не устраивала гражданскую войну, раскулачивание, голодомор и ГУЛАГ. Европейцы предали самих себя, свои декларированные идеалы. Они не посчитали свободу той ценностью, за которую стоит умирать, и «великодушно» дали возможность другим умирать за их свободу. Англосаксы воевали лучше континентальных европейцев. Они, как и мы, умирали, спасая не только себя, но и других. Тем не менее, без СССР победа над Гитлером была невозможна в принципе. Либо Германия и Япония получили бы контроль над континентальной Евразией на долгие годы, а англосаксы признали бы это сначала де-факто, затем и де-юре. Либо дело дошло бы до обмена ядерными ударами (ракетная техника в Германии в начале 40-х была развита гораздо лучше, чем в США или Великобритании). Освободить Европу, не имея Восточного фронта, американцы и англичане не сумели бы ни при каких обстоятельствах. Все, кто хоть что-то знает об истории Второй Мировой, это понимают.
Так что насчёт российского рабства и западной свободы – вопрос очень сильно дискуссионный. Языком трепать – дело нехитрое, но умирали за свободу наши, а европейцы шли в рабство. В общем, сочетание традиций, патриотизма и менталитета обеспечили победу (были, разумеется, факторы экономический, технический и географический, но они вторичны, ибо воюют люди). Победа эта является главным фактом. Можно долго спекулировать по поводу обстоятельств, но главное – результат.
|