Вступление.
"Если можешь не писать - не пиши" - это правило всегда со мной. Сколь бы разветвлены и интересны не были идеи для новых повестей, реализовать удаётся лишь отдельные главы. Слишком сильна должна быть потребность высказаться и самому обдумать что-либо, чтобы взяться за прозу. Со стихами проще - мимолётное настроение, чуток вдохновения и что-то выходит. А здесь всё не так... А потому не могу ручаться, что завершу написание "Больного". Пока есть только первая глава и мысли о второй и третей. Вешь автобиографичная и, надеюсь, всё-таки предельно честная.
Глава 1. Забвение.
Поздняя осень мрачно давила на город дождём со снегом и холодом… этим сквозящим всюду холодом, который за лето успел забыться. Промозглое утро буднего дня вместо Солнца привело холодный, пронизывающий ветер и обыденную усталость. В прочем последнее было не ново: уже несколько дней мною владели апатия и приступы раздражительности, дополняемые ленью. Это совсем не та лень, когда стоишь перед выбором «сделать или нет?» и малодушно решаешь не делать, потому что есть дела поинтереснее. Нет… Сейчас отвратительна сама мысль о работе: тяжело принудить себя к чему-то, когда бессмысленным кажется любое действие, а ответственность ты несёшь лишь перед собой. Но и отсутствие дела оказалось выматывающим испытанием, а потому я добрёл до просевшего кресла и принялся писать.
Я перебирал слова, пытаясь связать их хотя бы в первую строчку стиха. Но звуки будто издевались дисгармонией, а осмысленности не было и в помине. Невразумительно-вялый удар пришёлся по правому ящику стола, и я лёг на диван. Перейти от туманно-серой реальности к ярко-болезненным снам получилось быстро.
Особенно выразительны, образны, но в то же время отрывисты и непонятны сны при болезни. Я был рядом со своим Ангелом, который разглядывал меня своими добрыми глазами, в глубине которых мерно переливались мудрость и печаль. Удивительное дело, но в снах мы не подмечаем деталей: просто знаем откуда-то где находимся и с кем встречаемся, что чувствуют и думают люди вокруг. Вот и сейчас я просто знал, что мы были на земле, а вокруг за десятки километров не было ни души. Знал, хотя не отрывал от Ангела взгляд. Я не уставал смотреть на него, хоть и наизусть помнил каждую линию его лица… Ведь это было лицо моей любимой… как можно его забыть? Шестое чувство беспокоило мыслью, что пока мы стоим, время несётся с бешенной скоростью, а мир каждую секунду изменяется до неузнаваемости. Я прижал Ангела к губам, закрыв глаза и опасаясь лишь одного – что это всё сейчас оборвётся.
А смутные страхи человека так часто предопределяют будущее… Может быть они – прогноз подсознания действиям и событиям, которые наиболее вероятны исходя из личности данного человека? А может быть они своим появлением и создают предрасположенность человека к ошибке? Но в общем не так и важно знать это.
Вот я уже не чувствую никого в своих руках, не чувствую на себе и её горячего дыхания. Сделав усилие, открываю глаза и вижу лишь пустоту… Окружавший меня мир оказался будто скрыт толстой нефтяной плёнкой, а небо стало подобно земле. Но это было так незначительно… Самое страшное, что со мной больше не было ЕЁ... Чистые и нескрываемые боль и ужас, которые встречаются только во снах, вернули меня в реальность.
Пробудившись я ощутил жар и сухость, голова раскалывалась, а сил ото сна ничуть не прибавилось. Я поднял с пола часы и обнаружил, что уже вечер. Выключенный телефон в кармане послужил напоминанием, что сон уже воплотился в реальности. Ещё вчера…
Поразительно, каким может сделать человека любовь. Своя… пробуждает самые чистые, светлые и сильное стороны души. А любовь других может позволить деградировать и упиваться своим эгоизмом… испытывать боль и при том полагать, что боль любимого такая же норма. Даже в разногласиях и непонимании проще добиться от любимой определённости ценой её мук и саморастаптывания, чем потерзаться немного собственными мыслями. И ведь так всё и было… Потому и разошлись на время. Нельзя было продолжать. Отношения в таком виде не могли бы продлиться долго и приносили бы только боль. И понимая необходимость менять, менять прежде всего себя… я сам ушёл. Чтобы вернуться другим. Но удивительно тяжело удержаться и не позвонить таким, какой я сейчас. Ведь всё ещё люблю.. всей душой и сильнее чем что бы то ни было… Ужасно, что осознание самых важных часто приходит поздно. Хотя… ведь мы живы. А значит ещё ничего не поздно. Так мало необратимых поступков совершают люди. Но так редко они обращают вспять то, что сами хотели и могли бы обернуть. Парадокс. А что мешает? Да много чего. Гордость, обида, усталость… Список может быть бесконечным. И когда что-либо из этого списка становится сильнее любви… любовь начинает умирать. Постепенно, но стремительно. В обоих…
Я снова сел в кресло и начал писать… То, что вы читаете сейчас. Если вы сочтёте, что мои слова о пустом и глупы – дело ваше, это не имеет значения. Но я хотел бы выкрикнуть истину тем, кто заблуждается сейчас (а заблуждаться могут мудрейшие из нас)…
Принимайте боль любви как один из её даров, способный перерождать саму любовь. И берегите не только себя, бойтесь не только своей боли. Берегите отношения и прежде всего любимого человека. Думайте сначала о нём, а уж потом о себе. Иначе… где здесь любовь?
Пробежав глазами по получившейся записи, я смутно почувствовал незавершенность. Почему? Ведь если я писал для других, то описанных реалий в подкрепление к мыслям вполне достаточно. Если для себя, то зачем пересказывать и обдумывать пережитое? Нужно ли? Нужно. Может быть для того, чтобы до конца осознать прошедшее и суметь управлять будущим. Может быть для того, чтобы с прежней порывистостью и восторженной наивностью жить хотя бы в своей памяти? Как бы то ни было, нужно продолжать осмысление. И логично стоит вернуться в самое начало моего пути. Моё детство? Да, пожалуй, но потом. Прежде всего нужно рассказать о семье и родителях...
Глава 2. Семья
<в разработке>)
