Петр РЯБОВ
КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ АНАРХИЗМА В XIX - XX ВЕКАХ.
[Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]
Слово "анархизм", как правило, вызывает у людей старшего поколения примерно одни и те же ассоциации: матросы, непременно пьяные, черный флаг с черепом и костями, загадочная и "нелепая" фраза: "Анархия - мать порядка!". У молодежи свои ассоциации: Егор Летов с анархическим значком на груди и с песней: "Убей в себе государство!" и панки, подражающие своим кумирам и рисующие на заборах букву А в круге. Да, все это в какой-то мере имеет отношение к анархизму, но...
При этом как-то забывается, что анархизм - это, прежде всего влиятельное, отнюдь не карикатурное, направление, существующее уже два века и выдвинувшее целое созвездие ярких теоретиков и практиков, направление, без знания, о котором не поймешь многих событий всемирной и русской истории. Направление, без которого будущее развитие человечества не представляется возможным.
Многие ли знают о том, например, что День международной солидарности трудящихся - Первое мая - отмечается в память о казненных в Чикаго анархистах? Что решающий вклад в разгром войск Деникина и Врангеля внесли повстанческие отряды Махно? Что Лев Толстой, о котором в школе традиционно говорится лишь как о "зеркале русской революции", был горячим противником государственности? Что Сакко и Ванцетти, которых в Советском Союзе любили называть колхозы и улицы, были анархистами? Что автор "Интернационала" парижский коммунар Эжен Потье также был именно анархистом? Что, прежде чем стать большевиками, Дмитрий Фурманов и Григорий Котовский также прошли через участие в анархическом движении?
Понятно, почему в общественном сознании и в годы власти КПСС, и в нынешние времена существует гротескный и туманный образ анархизма и анархии? Никакой власти не может быть симпатичен анархизм, то есть безвластие, а потому все правительства во всех странах всегда не жалеют мрачных красок, пугая населения "пагубной анархией".
К анархизму можно относится по-разному. И все же многих реалий - и исторических, и современных - не понять, если не попытаться объективно и непредвзято взглянуть на это движение и течение общественной мысли.
Истоки
Элементы анархического мировоззрения, отдельные философские идеи протоанархического характера насчитывают много веков. Стремление к полной свободе личности в свободном обществе, отрицание власти и эксплуатации проходит через различные цивилизации и эпохи. Эту тенденцию, представленную античными софистами и киниками, китайскими даосами, средневековыми европейскими анабаптистами и русскими духоборами, английским диггером Дж. Уинстенли, французским писателем Франсуа Рабле, русским еретиком Ф.Косым, французским мыслителем конца 18 века С.Марешалем и другими, можно охарактеризовать именно как протоанархизм.
Однако анархизм в собственном смысле этого слова, несомненно, порожден реалиями Нового времени. Лишь с конца XVIII столетия, когда Европа вступила в эпоху великих революций, способствовавших утверждению человеческой индивидуальности и крушению основ традиционного общества, постепенно оформляется анархизм - сначала как философское учение, а затем как важная часть революционного, освободительного движения.
Анархизм, на мой взгляд, стал реакцией на достижения и неудачи Великой Французской революции: манящий идеал свободы, равенства и братства обернулся новым буржуазным отчуждением; парламентская демократия не принесла желанного освобождения личности и выражения народных интересов.
Анархизм окончательно сформировался и самоидентифицировался в 1830- 1840-е гг. - в борьбе и полемике с двумя другими влиятельными течениями, также порожденными Французской Революцией - буржуазным либерализмом и государственным социализмом. Если первый подчеркивал значение политической свободы гражданина (впрочем, признавая необходимость сохранения, хотя и предельно минимизированного, государства), то второй поднимал на щит социальное равенство, считая инструментом его осуществления тотальную государственную регламентацию. Девизом же анархизма, боровшегося на оба фронта, можно считать знаменитые слова Михаила Бакунина: "Свобода без социализма есть привилегия и несправедливость... Социализм без свободы есть рабство и скотство"/1/.
В.Годвин и М.Штирнер
Первыми глашатаями анархизма выступили англичанин Вильям Годвин (1756- 1836) и немец Макс Штирнер (Иоганн Каспар Шмидт; 1806-1856). В книге Годвина "Исследование о политической справедливости и ее влиянии на всеобщую добродетель и счастье" (1793) и в работе Штирнера "Единственный и его собственность" (1844) были резко обозначены контуры анархического мировоззрения. Оба мыслителя сформулировали такие важнейшие постулаты анархизма, как необходимость уничтожения государства, децентрализации общественной жизни и производства, противоположность интересов общества и государства и т.д. Однако взгляды упомянутых теоретиков анархизма совпадали далеко не во всем.
Годвин исходил из тезиса о доброй природе человека, на которую дурно влияют государственные институты, и предложил анархо-коммунистическую программу социальных преобразований. В центре построений Штирнера - уникальная личность, Единственный; эту личность нельзя свести к каким-либо социальным ролям и проявлениям. Немецкий мыслитель призывал человека низвергнуть надличностные (идеологические) фетиши и деспотические учреждения, осознать свои истинные интересы и, соединяясь с другими - тоже единственными - личностями, начать борьбу за свое освобождение.
Годвин, оставаясь приверженцем идей Просвещения, еще верил в великую силу слова, в возможность преобразовать общество путем пропаганды. Штирнер уже не считал возможным надеяться на "добрую волю" правительств и буржуазии. Он признает необходимость рабочих забастовок, экспроприации собственности и создания свободного "союза эгоистов". Однако акцент в книге немецкого мыслителя делается не на проповеди социальной революции, а на призыве к "восстанию личности".
Так сразу обозначились два направления анархической мысли - философски-индивидуалистическое, подчеркивающее уникальность отдельной личности, и социологически-коммунистическое, делающее упор в основном на построении свободного и справедливого общества. При этом воззрения Годвина и Штирнера дополняют друг друга. Возникшие впоследствии многочисленные анархические течения основывались на различных вариантах сочетания и совмещения стремлений к индивидуальной свободе и к социальной справедливости.
И Годвин, и Штирнер были одинокими мыслителями, стоящими отнюдь не в центре общественной жизни. Ни тот, ни другой еще не употребляли применительно к своим взглядам наименования "анархизм".
П.Ж.Прудон
"Отцом анархизма" нередко называют выдающегося французского мыслителя Пьера Жозефа Прудона (1809-1865). Сын крестьянина, самоучка, проведший жизнь в тяжелом физическом труде и крайней бедности, Прудон был одним из немногих вождей социалистического движения XIX в., которые, говоря о благе народных масс, сами были непосредственно представителями и выразителями интересов трудового народа. С именем Прудона связаны самоидентификация анархизма, разработка его основных социальных идей, распространение анархизма в массах, превращение его в одну из самых влиятельных идейных сил XIX столетия.
Ученый и публицист, издатель газет и депутат Национального собрания, участник революции 1848 г. и отважный критик французских властей, проведший свои последние годы в эмиграции, Прудон написал множество книг и статей, из которых наиболее известны работы "Что такое собственность?" (1840), "Система экономических противоречий, или Философия нищеты" (1846), "Исповедь революционера" (1849) и "О политической способности рабочих классов" (1865).
В воззрениях Прудона, как и в его жизни, соединялось немало противоречивых черт и, казалось бы, несочетаемых качеств: личная скромность и склонность к мессианству, революционность провозглашавшихся целей и приверженность к реформистским средствам, вольнолюбие в общественной жизни и крайняя патриархальность в семейном быту. Отстаивая индивидуальную свободу, Прудон одновременно писал работу "Порнократия, или Женщины в настоящее время", выступая против женской эмансипации и обосновывая тезис об извечном неравенстве полов. Передовой консерватор, реформистский революционер, оптимистический пессимист - таким предстает этот человек, которого А.И.Герцен называл "действительным главой революционного принципа во Франции" и "одним из величайших мыслителей нашего века".
На протяжении всего своего пути Прудон плыл "против течения", вызывая ненависть и со стороны власть имущих, и со стороны "передовых" буржуазных республиканцев-якобинцев и социалистов-государственников. Вот что заявляет Прудон в предполагаемом диалоге со своим читателем в книге "Что такое собственность?": "... вы демократ? - Нет. - Как, неужто вы монархист? - Нет. - Конституционалист? - Боже сохрани! - Ну, значит, вы аристократ. - Вовсе нет! - Так вы желаете установления смешанного правительства? - Еще раз нет! - Да кто же вы, наконец? - Я анархист! - Я понимаю вас, вы иронизируете по адресу правительства. - Вовсе нет: то, что я сказал, составляет мое серьезное и глубоко продуманное убеждение; хотя я большой приверженец порядка, тем не менее я в полном смысле слова анархист" /2/.
Этим эпатирующим заявлением Прудон впервые вводит слова "анархия, анархизм", не как ругательные, бранные выражения, но как самоназвание нового течения мысли. Со словом анархия - безвластие - случилось тоже, что случалось не раз до и после этого, например, со словами "киники" (собаки), "санкюлоты" (люди без штанов), "гезы" (разбойники) - когда слово, изначально бывшее в устах оппонентов обвинением и оскорблением, с достоинством принималось обвиняемыми в качестве самохарактеристики. И Прудон поясняет свою мысль: "власть человека над человеком, какую бы форму она ни принимала, есть угнетение. Высшая степень совершенства общества достигается в соединении порядка с анархией, т.е. в безвластии" /3/.
Большой любитель парадоксов и эпатажа, Прудон высказал и обосновал два афоризма: "Собственность - это кража" и "Анархия - мать порядка!". Показав неразрывную связь власти и эксплуатации, Прудон "восстал против двух крайностей" - крайности "частной собственности" и "коммунизма", выдвинув в противовес им идею трудовой собственности, то есть собственности человека на продукт произведенного им труда. Прудон выступал за общество, в котором "все пользуются плодами своего труда, когда богатства и состояния, возможно, более уравнены и когда каждый работает" /4/.
Прудон был противником государственного насилия в любых формах: будь то конституционная монархия Луи Филиппа, бонапартистская империя, якобинская республика или революционная диктатура. Проанализировав опыт революции 1848 г., Прудон сделал вывод: революция несовместима с государством, а попытки реализовать утопии приверженцев государственного социализма (Луи Блана, Огюста Бланки и других), рассчитывавших овладеть властью и использовать ее как инструмент преобразований, ведут только к победе реакции и к поражению революции.
Если у Штирнера и Годвина, мало известных широкой публике, анархический идеал носил по преимуществу абстрактно-философский характер, а критика государства явно преобладала над конструктивными идеями, то Прудон развил и популяризировал, применительно к жизненной конкретике, анархическое мировоззрение, во многом воспитав европейское общественное движение и подготовив появление поколения парижских коммунаров.
Задачей социализма в XIX в. Прудон считал достижение реального социального равенства и обеспечение реальной свободы (т.е. преодоление власти государства над человеком). Прудон избегал абстрактных схем, не занимался прожектерством, а стремился изучить и оценить уже существовавшие тенденции. Он говорил: "Я не предлагаю никакой системы; я требую уничтожения привилегий и рабства, я хочу равноправия... Предоставляю другим дисциплинировать мир" /5/.
Государственной власти, иерархии, централизации, бюрократии и государственному праву Прудон противопоставил принципы федерализма, децентрализации, взаимности (мютюэлизма), свободного договора и самоуправления. Характеризуя современное общество, Прудон писал о круговой поруке буржуазии и власти, рынка и монополии: сочетание государственной централизации, чудовищных налогов и крупных монополий - с безудержной конкуренцией, пронизанной "духом несолидарности и корысти". Во имя свободы Прудон нападал на государство, во имя равенства - на собственность.
Прудон показал, что политическая свобода невозможна без экономического обеспечения и без децентрализации управления, ликвидации всемогущей центральной власти: "То, что называют в политике властью, - писал он, - аналогично и равноценно тому, что в политической экономии называют собственностью; эти две идеи равны друг другу и тождественны; нападать на одну - значит нападать на другую; одна непонятна без другой; если вы уничтожите одну, то нужно уничтожить и другую - и обратно"/6/. Исходя из этого, Прудон так формулировал собственное кредо: "Итак, то самое, что на экономическом языке называется нами взаимностью или взаимным обеспечением, в политическом смысле выражается словом федерация. Этими двумя словами определяется вся реформа наша в политике и в общественной экономии"/7/.
Вопреки принятым тогда (да и сейчас) взглядам, Прудон показывает, что не на основании государственной регламентации и централизации, но лишь на основе широчайшей и полной свободы личности, лишь в результате осознания людьми своих интересов и их взаимного согласования возможны истинная анархия, настоящий порядок и реальное единство. Лишь свобода - здоровая и прочная основа единства общества, тогда как государство, декларируя стремление к "порядку" и общественному единству, на деле лишь убивает и жизнь, и общество, и личность, и приводит к внутренним расколам и конфликтам. Наряду с "правительственным предрассудком", Прудон отрицает и веру в партии, ведущие между собой ожесточенную борьбу за власть: "...все партии, без исключения, поскольку они добиваются власти, суть разновидности самодержавия... Долой партии! Долой власть! Полная свобода человеку и гражданину" Таково, в трех словах, вся наша политическая и социальная вера"/8/.
Арсенал средств борьбы, предлагаемых Прудоном, довольно скуден: организация в рамках существующего общества учреждений, основанных на принципе "взаимности" и вытесняющих структуры старого общества, пропаганда анархических идей и гражданское неповиновение власти. Впоследствии анархисты дополнят этот арсенал идеей вооруженного восстания, так и идеей всеобщей захватной стачки.
Продолжая традиции Просвещения, Прудон наивно верил в то, что, открыв миру "вечную Истину и Справедливость", он тотчас уничтожит существующую ложь и несправедливость. Однако вера в прогресс парадоксально сочеталась у Прудона с глубоким пессимизмом в оценках современности. Подобно русским народникам (на которых, кстати сказать, его идеи оказали колоссальное влияние), Прудон принадлежит к тому направлению в социализме, которое не принимало наступающую индустриальную эпоху (с ее структурами, ценностями, моралью), но опиралось на элементы традиционного общества: общину, традиционную мораль - стремясь трансформировать их в либертарно-социалистическом духе. Для этого направления характерен особый акцент на этическом моменте, глубокие и горькие пророчества в отношении грядущего общества-фабрики (с которым, например, марксисты всецело связывали свои оптимистические надежды на переход к социализму), но, вместе с тем, и определенная слепота, консерватизм и наивность. Стремясь избежать таких отрицательных последствий индустриализма, как одностороннее и уродливое развитие работников, стирание личности, казарменный деспотизм фабрики, Прудон в качестве выхода предлагал ассоциацию, кооперацию, сохраняющую свободу при соединении усилий трудящихся.
В центре всего учения Прудона стоит принцип "равновесия" и "идея справедливости" - таков своеобразный мировоззренческий стержень, несущий на себе всю конструкцию его пестрых, разнообразных и часто меняющихся взглядов. Именно вера в Справедливость, будучи основным мотивом прудоновского учения, придает яркий этический характер всем социальным построениям Прудона. Принцип свободы отдельной личности, священный для Прудона, как и для всех анархистов, неразрывно связан для него с солидарностью людей, на которой основываются выдвинутые и развитые им принципы взаимности, федерализма и свободного договора. Мыслитель стремится к равновесию между общественными субъектами, предлагая федерализм в качестве удобной модели согласования всех интересов без подавления кого бы то ни было - личности, общины, города или нации. Порядок через свободу, единство через многообразие, сохранение суверенности всех субъектов при балансе их интересов - такова центральная идея прудоновского социального идеала. Выступая защитником свободы, как общества, так и личности, Прудон отстаивает необходимость уничтожения государственной централизации, фикции "выборов", паразитической касты чиновников и военных, обличает навязанные личности законы, на принятие которых эта личность не давала никакого согласия: "Как согласовать местную инициативу с преобладанием центральной власти? Общую подачу голосов с чиновничьей иерархией? Принцип, что никто не обязан повиноваться закону, если сам не давал согласия на него, с правом большинства?/9/.
Будучи противником буржуазного общества и неограниченной конкуренции, Прудон не стремился заменить их государственно-социалистической казармой и тотальной регламентацией. Говоря об "основном принципе верховности общего и подчиненности личного элемента" у всех социалистов-государственников (от Платона до Томаса Мора и Луи Блана), Прудон разъясняет: "Эта система коммунистическая, правительственная, диктаториальная, авторитарная, доктринерная, она исходит из того принципа, что личность существенно подчинена обществу; что только от общества зависят жизнь и права отдельного лица; что гражданин принадлежит государству, как дитя - семейству; что он находится вполне в его власти ... и обязан ему подчиняться и повиноваться во всем"/10/.
Основываясь на "принципе равновесия", Прудон отстаивал и права общества, и права личности, отрицая как эгоистические, так и деспотические крайности. Чтобы избежать их, французский анархист рекомендовал разрушить государственную власть и социальную иерархию, заменив их добровольным союзом свободных личностей, общин и местностей.
"Общество должно рассматривать не как иерархию должностей и способностей, а как систему равновесия свободных сил, где всем гарантированы одинаковые права, с условием нести одинаковые обязанности, равные выгоды за равные услуги. Следовательно, эта система существенно основана на равенстве и свободе, она исключает всякое пристрастие к богатству, рангам и классам"/11/.
Государственному закону Прудон противопоставляет свободный договор. Только лица, заинтересованные в каком-либо вопросе, имеют право заключать между собой договор, брать на себя определенные обязанности выполнять их. Различие между государственными законами и свободным договором очевидно: "Что могут представлять собой законы для того, кто хочет быть свободным и чувствует себя способным к этому? ...Я ограждаю себя от всякого принуждения, изданного насчет меня, мнимо нужным начальником... Для того чтобы я был свободным, исполнял только свой собственный закон и лишь самому себе повелевал, здание общества должно быть построено на идее договора... Если я с одним или несколькими своими согражданами веду переговоры насчет какого-нибудь предмета, то ясно, что для меня моя воля закон; когда я исполняю условленную обязанность, я сам для себя правительство"/12/.
Если общественный договор по Ж.Ж.Руссо означал всеобщий отказ от свободы и суверенности в пользу всемогущего Суверена - Государства, которое становилось единственным субъектом социальной жизни, то у Прудона, напротив, договор расширял свободу граждан и, согласуя их интересы, полностью сохранял их суверенитет, интегрируя социальные силы, сочетая личное и общее, интересы и справедливость, индивидуализм и альтруизм.
Прудон (и вслед за ним, в частности, Герцен, Бакунин и другие русские народники) опирается в своих построениях на общинное самоуправление, противопоставляет союз вольных общин и ассоциаций деспотизму государства. Суверенные субъекты: личности и общины, взаимно заключают договор, согласовывают свои действия, исходя из своих интересов и сохраняя во всей полноте самоуправление и независимость, так что объем полномочий, передаваемых ими через своих делегатов "наверх", незначителен и убывает, а не возрастает, с каждой более высокой ступенью - на смену централизованному государству приходит самоуправляющееся федеративное общество.
Несомненно, Франция буквально выстрадала прудоновские идеи федерализма и свободного договора - ибо на протяжении почти столетия: от Руссо и Робеспьера до Парижской Коммуны, борьба государственного централизма против местного самоуправления была одним из важнейших факторов революционного процесса. Бюрократия - республиканская, императорская, королевская - тяжелым бременем давила местные вольности, диктовала из центра свою непререкаемую волю и навязывала свою власть бунтующим провинциям.
До Прудона революционное движение во Франции было пронизано духом централизма, подобно тому, как социалистическое движение было пронизано духом государственничества, а после Прудона возникло новое - анархически-федералистское революционное и социалистическое движение: на смену революционному деспотизму Робеспьера и Бабефа пришел революционный анархизм парижских коммунаров. И если во времена Великой Французской Революции якобинские комиссары огнем и мечом навязывали провинциям "благодетельные" декреты Конвента, то в 1871 году Парижская Коммуна, воодушевленная идеями Прудона (трудовая индивидуальная и коллективная собственность, ликвидация постоянной армии и чиновничества, коммунальное самоуправление и федерализм), а не государственническим "революционным" централизмом якобинцев, бланкистов и луиблановцев, провозгласила децентрализацию страны и автономию коммун: революционный Париж добровольно отказывался от своих былых "столичных" централистских притязаний.
Итак, прудоновская идея взаимности сочетает свободу с порядком, сотрудничество личностей с их индивидуальностью, провозглашает справедливость без унификации, прорывает эгоистическую замкнутость личности, но не с тем, чтобы раздавить ее жерновами всеобщего, должного, безличного, а с тем, чтобы из союза личностей создать многообразное, свободное и гармоничное общество, основанное не на насилии, а на солидарности людей. Такова в общих чертах, предлагаемая Прудоном анархическая альтернатива государственному деспотизму и буржуазному неравенству.
Благодаря Прудону анархизм распространился по всей Европе, найдя целый ряд выдающихся приверженцев (Карло Писаканэ в Италии, Пи-и-Маргаль в Испании и другие). Историк анархизма Макс Неттлау пишет о Прудоне: "К несчастью, он умирал как раз в то время, когда возник Интернационал. Но в то же самое время огромная фигура Бакунина уже появилась, и на каких-нибудь 10 лет анархизм получил мощный толчок от этой замечательной личности"/13/.
Бакунин
Михаил Александрович Бакунин (1814-1876), несомненно, является ключевой фигурой в истории анархической мысли и анархического движения, крупнейшим выразителем анархического миросозерцания в теории и на практике. Именно Бакунин, будучи одаренным философом, заложил основы анархизма как цельного мировоззрения (а не только как программы действий или социологического учения). Бакунин и инициировал появление мощного революционного движения под анархическими лозунгами почти по всей Европе. Наконец, Бакунин, как никто до и после него, сумел выразить основной мотив анархизма - пафос бунта, бескомпромиссной борьбы за освобождение личности и общества.
Александр Блок писал: "Мы читаем Бакунина и слушаем свист огня... Мы уже, наверное, можем забыть мелкие факты этой жизни во имя ее искупительного огня... Займем огня у Бакунина". Главное душевное качество Мишеля (так Бакунина называли и подростком - в кругу семьи - и стариком - в кругу швейцарских рабочих) - это, по собственному признанию выдающегося анархиста, "любовь к свободе и неотвратимая ненависть ко всякому притеснению, еще более, когда оно падало на других, чем на меня самого... Я считаю священным долгом восставать против всякого притеснения, откуда бы оно ни приходило, и на кого бы ни падало. Во мне было всегда много донкихотства: не только политического, но и в частной жизни"/15/.
Жизнь Бакунина похожа на легенду. В числе его друзей были Н.В.Станкевич, И.С.Тургенев, А.И.Герцен, В.Г.Белинский, П.Я.Чаадаев, Г.Гервег, Р.Вагнер, Ж.Санд, А.Мицкевич, П.Ж.Прудон, А.Руге, В.Вейтлинг. Бакунин вдохновил Рихарда Вагнера на создание образа неистового Зигфрида, Бакунин был прототипом Рудина у Тургенева и Ставрогина у Достоевского.
В юности - увлечение философией, дискуссии в московских салонах и в родном доме в селе Прямухине. Затем - переход к практической революционной деятельности: участие в революции 1848 г. в Париже (в феврале), призывы к общеславянскому восстанию, баррикады в Праге и Дрездене, арест, смертные приговоры в Саксонии и Австрии, двенадцать лет крепостей и ссылки в Саксонии, Австрии и России (в том числе, в казематах Петропавловки и Шлиссельбурга, где в результате "человеколюбивого обращения", Бакунин лишился зубов и заболел цингой), фантастический побег из Сибири, работа в "Колоколе" Герцена, борьба в Интернационале против авторитаризма Маркса...
Революционная деятельность Бакунина не знала границ и была поистине грандиозна по своим масштабам. Он помогал полякам во время восстания 1863- 1864 гг., выступал в Швеции, направил эмиссара-анархиста Дж.Фанелли в Испанию организовать секцию Интернационала, поднимал соратников на восстание в Лионе, вел успешную полемику против Мадзини в Италии (где стал создателем анархического движения и инициатором восстания в Болонье), организовывал Юрскую (анархическую) федерацию Интернационала в Швейцарии, сражался в Париже, Праге, Дрездене, вел революционную агитацию среди болгар и сербов, финнов и чехов, сотрудничал с "Землей и Волей" 1860-х гг., участвовал (к несчастью для себя) в нечаевской пропаганде, был вдохновителем бакунинских кружков на Юге России. Перечисление созданных им организаций, написанных программ и уставов заняло бы несколько страниц. В конце жизни, исполненной тяжелейших материальных лишений, клеветы со стороны врагов, после травли, организованной против него Генеральным Советом Интернационала, после поражения ряда восстаний, гибели Парижской Коммуны и победы Бисмарка во франко-прусской войне ( эта победа, как пророчески предвидел Бакунин, наряду с оппортунизацией части рабочего движения, предвещала длительное и повсеместное торжество реакции, бюрократии и милитаризма в Европе) - М.А.Бакунин не был морально сломлен, хотя пессимистические настроения в его мировоззрении усилились.
to be continued...