Итак, я приглашаю Вас в путешествие. Путешествие по поэзии, с которой меня свела жизнь. Это будет, разумеется, очень личный маршрут. Но этим он возможно и интересен. Путешествие не будет утомительным. Я буду выкладывать несколько стихотворений одного поэта раз в три дня. И прекращу это делать, если никому не будет интересно. Если не будет отклика. Так что, пожалуйста, комментируйте. Возможно, Вы повстречаете что-то новое для себя. Что-то, что уже навсегда останеться с Вами.

Арсений Тарковский

Тарковский Арсений Александрович родился в 1907 в Елизаветграде, в семье народовольца. Детские и юношеские годы пришлись на трудную пору российской истории, что будущий поэт испытал в полной мере.
В 1920-е годы Тарковский живет в Москве, с 1924 года работает в редакции газеты "Гудок", в течение двух лет ведет отдел стихотворного фельетона. В 1925 году поступает учиться на Высшие государственные литературные курсы, которые оканчивает в 1929 году. Пишет стихи, публикует их в студенческом сборнике (1926). С 1932 года активно занимался переводами, уделяя особое внимание классической поэзии Востока. Ему принадлежат переводы стихов с туркменского, армянского, грузинского, арабского языка. Во время Отечественной войны работал в армейской газете "Боевая тревога". Свои стихотворения Тарковский долго не публикует, они появляются в печати, когда поэту уже 50 лет. Затем в течение двадцати лет в разных журналах и альманахах были напечатаны стихи, составившие шесть поэтических сборников: "Перед снегом" (1962); "Земле земное" (1966); "Вестник" (1969); "Стихотворения" (1974); "Зимний день" (1980); "Избранное" (1982). В 1983 году выходят "Стихи разных лет", объединившие лучшие из напечатанных. Последняя книга поэта - "От юности до старости". А.Тарковский всегда держался вдали от литературной суеты, многие годы жил в Переделкино. Ему принадлежат теоретические и критические статьи и рецензии. Умер в Москве. Отец режиссера Андрея Тарковского, в фильмах которого звучат его стихи.

ПЕРЕД ЛИСТОПАДОМ

Все разошлись. На прощанье осталась
Оторопь жёлтой листвы за окном,
Вот и осталась мне самая малость
Шороха осени в доме моём.

Выпало лето холодной иголкой
Из онемелой руки тишины
И запропало в потёмках за полкой,
За штукатуркой мышиной стены.

Если считаться начнём, я не вправе
Даже на этот пожар за окном.
Верно, ещё рассыпается гравий
Под осторожным её каблуком.

Там, в заоконном тревожном покое,
Вне моего бытия и жилья,
В жёлтом, и синем, и красном - на что ей
Память моя? Что ей память моя?


ВЕЧЕРНИЙ, СИЗОКРЫЛЫЙ...

Т.О. - Т.

Вечерний, сизокрылый,
Благословенный свет!
Я словно из могилы
Смотрю тебе вослед.

Благодарю за каждый
Глоток воды живой,
В часы последней жажды
Подаренный тобой,

За каждое движенье
Твоих прохладных рук,
За то, что утешенья
Не нахожу вокруг,

За то, что ты надежды
Уводишь, уходя,
И ткань твоей одежды
Из ветра и дождя.


МАРТОВСКИЙ СНЕГ

По такому белому снегу
Белый ангел альфу-омегу
Мог бы крыльями написать
И лебяжью смертную негу
Ниспослать мне как благодать.

Но и в этом снежном застое
Еле слышно о непокое
Сосны черные говорят:
Накипает под их корою
Сумасшедший слезный разлад.

Верхней ветви – семь верст до неба,
Нищей птице – ни крошки хлеба,
Сердцу – будто игла насквозь:
Велика ли его потреба, -
Лишь бы небо впору пришлось.

А по тем снегам из-за лога
Наплывает гулом тревога,
И чужда себе, передо мной
Жизнь земная, моя дорога
Бредит под своей сединой.

А что говорить?
Это же личный маршрут?
Одно я понял.
Поставь сюда критика и он обязательно пройдётся и по стилю и по рифмовке. ( мол, по новым веяниям в поэзии, так не делают и Т.Д.)
мне, " вечерний, сизокрылый" понравился своей "простотой" вроде бы и стих как стих, а - прекрасный.

vik2
Интересно, а что не так в стиле и рифмовке? Мне серьезно интересно. Потому что я лично не вижу недостатков. Напиши, что тебе показалось слабым. Давайте займемся стихотворным анализом

QUOTE

Давайте займемся стихотворным анализом

Бога ради, не надо.
Это я цитировал по памяти, кого-то из форумчан, из ранних, так вот у них кое- какие высказывания были. Я ещё удивлялся, ведь я, ничего такого не видел в критикуемом ими стихе. Я просто сейчас уже не вспомню, где?
Но, что на этом сайте - точно.

Я, лично, не переживаю. Если уж уравнания Максвела не точны на определенном этапе, то что говорить об остальном
Добавлено:
По мне лучше сказать: Этот стих мне нравиться, этот - нет.
А препарировать стихи - увольте.

vik2
То есть, все литературоведы занимаються бессмысленным (и даже вредным) занятием?
А мне так не кажеться
Разумееться, сколько бы мы не анализировали, это нам не поможет самим написать хорошо. Но какие-то моменты ухватить можно.
Вот, например, Бродский говорил, что в стихотворении должно быть больше существительных, чем прилагательных и глаголов. Существительные: стол, стул, дерево и т.д. То есть, вещи. Много вещей. Такой конкретный совет. И можно убедиться, что у него в стихах это так. Или размеры.. Определеный размер создает определенное настроение, задает тональность.
Мне кажеться, интересно во всем этом покапаться.

За что люблю, питерцев - За вдумчивость в любом деле

Tristan

QUOTE

Давайте займемся стихотворным анализом

Я - пас. Это-великое искусство, уметь анализировать и давать критические оценки! И дано - это очень редко. Мне кажется, на нашем форуме - это не дано никому. А то, что мы принимаем за анализ в разрезе форума, по-моему, просто, частный взгляд на проблему, о которой говорится.

QUOTE

По мне лучше сказать: Этот стих мне нравиться, этот - нет.

ППКС !
НЕ люблю критиковать!

А дальше? Мне это интересно и нужно. Сказано, если кому-то интресно, то...... каждые три дня....
И где же все остальное? Пожалуйста!...

Воображение
Да как-то уже потеряна нить. Выкладывать стихи можно и в прикрепленной теме. Я надеялся, что здесь найдется место для анализа, критического разбора. Думал стихи Цветаевой поразбирать. Это такое богатство, и там многое на поверхности лежит. Звукопись, ритм и т.д. Но, поскольку, здесь эта идея не нашла отклика (Просто Таня сказала, что на это тут вообще никто не способен), то я оставил эту затею.

Tristan

QUOTE

Просто Таня сказала, что на это тут вообще никто не способен), то я оставил эту затею.

Это действительно достаточно ответственно и мало кто может этим заниматься, а тебе обязятелен диалог? Монологом не получится? Или интерес потерян?

Господи, да ничего сложного в анализе нет.
Этим может заниматься каждый неудавшийся поэт.
Не думаю, что какой-нибудь литературовед,
Нам на вопросы даст порядочный ответ.

Писал Есенин и не знал как пишет,
И вот в один прекрасный день поэт,
Узнал, что тот размер которым Серый дышит,
Завется ДОЛЬНИК - так сказал летературовед.

И все основы стихосложения,
Появляются после того,
Как поэт не зная как пишет,
А потом систематизируют его.

Я готов к анализу Цветаевой. Это гоВно я с детсва не люблю.

Tristan

QUOTE

(Просто Таня сказала, что на это тут вообще никто не способен),

Ты меня не понял. Я лишь имела в виду, что настоящей критики, объективной, мотивированной (вот что самое главное) я пока не встретила. Но я с удовольствием читаю все критические замечания во всех темах. С кем-то соглашаюсь, с кем -то нет, но не встречаю в это, потому что знаю точно, что я в этом деле профан - я этого не умею делать. Сихи у меня немного получаются и поэтому я делаю - это (пишу их). Вот и все. Но согласись, когда пишут восторженные отклики за то, что и стихом-то язык назвать противится, от такой "критики" или "рецензии" тому, кто пишет - один вред. На этом этапе человечку подсказать надо чисто технические вещи. Осмысленная поэзия придет куда позже. И лишь исключительные люди способны это делать сразу. Хотя и рубить сплеча - это тоже нельзя делать. Встречала я это сорок лет назад, когда в литобъединении седовласые профи меня раздолбали (по другому не сказать) и я все, что накопила почти за 10 лет - порвала. И к сожалению, кое-что из того утратила навсегда, кое-что наутро восстановила. А если ты можешь анализировать - я только это приветствую. Кстати, тебя люблю читать. Не лукавлю. Мне для этого слишком много лет. Признательна тебе за искренность. А я то думаю, почему тебя не видно в моей теме? Не обижайся.

Добавлено:

QUOTE

Разумееться, сколько бы мы не анализировали, это нам не поможет самим написать хорошо. Но какие-то моменты ухватить можно.

Полностью с этим согласна

Интересные вы. Как друг друга "разобрать" так легко: там рифмы нет, там ритма нет, а там так вабще... И Цветаева в этом смысле тоже не идеал, и Есенин, и Пушкин. Да и не в этом смысл стихосложения (ИМХО, конечно же). У каждого из них есть что-то другое... фишка. Давайте не будем критиковать, если боитесь, давайте посмотрим, за что мы их любим.

f_u_EGO

QUOTE

Давайте не будем критиковать, если боитесь, давайте посмотрим, за что мы их любим.

Литературная критика вовсе не продразумевает "критику" в обычном смысле слова. Это попытка объяснить почему и как стихотворение "работает". И, возможно, через это почувствовать стихотворение еще сильнее.

QUOTE

И Цветаева в этом смысле тоже не идеал

Еще какой идеал!
просто Таня

QUOTE

Но согласись, когда пишут восторженные отклики за то, что и стихом-то язык назвать противится, от такой "критики" или "рецензии" тому, кто пишет - один вред. На этом этапе человечку подсказать надо чисто технические вещи.

Да в том то и дело, что уровень произведений в среднем низкий. И именно поэтому анализировать по-настоящему нечего. Можно лишь указать на технические недостатки, но это не имеет никакого отношения к тому, что я имел ввиду.

QUOTE

А я то думаю, почему тебя не видно в моей теме? Не обижайся.

Да нет, я вовсе не обижаюсь Ну разве что чуть-чуть, но это никак не влияет на мое отношение к твоим стихам. Я уважаю тебя и твое творчество, захожу к тебе в тему и читаю, но в большинстве случаев это "не мое". Чисто стилистически мне это не близко, как и стихи vik2. Нет претензий ни к форме, ни к вкладываемому в стихотворение смыслу, но вместе они меня не задевают и я не знаю, что писать в этом случае. Но ты не обращай внимание, это всего лишь мое мнение, а у меня достаточно жесткое и узкое творческое кредо (оно мне необходимо, чтобы писать самому) - как надо писать, а как не надо - и волей-неволей я смотрю на чужие стихи сквозь его призму.

Чтобы не быть голословным, приведу пример критического разбора, который считаю более-менее удачным. Этот анализ принадлежит не мне. Его разместил в ЖЖ некто rezoner. По этой ссылке можно найти оригинал сообщения и ветку дискуссии
[Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]

QUOTE

Милейший юзер xgrbml (черт, не выговоришь имечко) сжалился надо мной и принял условие игры, от которой высокомерно отказались профессиональные критики. Надо объяснить ему, в чем смысл стихотворения Щербакова Chinatown. Сначала - текст. "...нет заглавной буквы, есть простая, мелкая, для выплаты, для траты, нет начала, есть квартал Китая, есть Китай квартала, вросший в Штаты Северной Америки, я тоже, видимо, врасту". Конец цитаты. Так или примерно так, похоже, в лавке сувениров и безделиц из фаянса, воска, камня, кожи думает, быть может, чужеземец (крупноват немного для китайца, для арийца несколько приземист). Он по лавке в ритме как бы танца ходит иностранными стопами, роется руками иностранца в торбах с черепками, с черепами, что-то сочиняет, напевает, морщит бровь и шевелит губами. Сочинив, немедля забывает всё, но, хоть и знает, что забудет, записать не хочет, хоть и знает сам, что первый после рад не будет. Ходит, равномерный, однотонный, бодрых усыпляет, сонных будит, временами в сумрак заоконный смотрит иностранными очами, ёжится, и, глядя в сумрак оный, что-то декламирует о чаре с птичьим молоком иль царской водкой, либо просто о горячем чае. За окном канал, и правит лодкой ангел, и смеркается всё боле. Чужеземец бронзу трёт бархоткой, щупает шандалы, жирандоли, он не здесь уже, он по соседству где-то, ближе к детству, к школе, что ли, ближе к манускрипту, к палимпсесту, к бронзовому ангелу с трубою. Гаснущие блики ближе к сердцу принимает он, чем нас с тобою. Ближе к водам Стикса, чем канала, он стопу преследует стопою. Нет начала, есть огонь шандала, есть чужак, утративший прозванье, в сумерках китайского квартала, в лавке небылиц, в одно касанье, с мелкой буквы, со строки не красной, длящий не своё повествованье. А тебе кто не велит, несчастный? Я попробую показать, что именно в этом стихотворении, как в немногих других даже у Щербакова, форма идеально работает на содержание. Просто по слову, по строке разобрать, как именно это делается. Прежде всего, о чем оно? Внешняя канва очень проста: взгляд как будто извне на лавку древностей в китайском квартале, в каком-то обобщенном американском городе. По лавке ходит хозяин, посетителей нет, и он перебирает товар. Вечереет, скоро закрываться. Всë. О чем же оно на самом деле? Тут тоже очень просто: об одиночестве, о потерянности, о ностальгии по месту и времени, о неизбежности смерти в конце – и о том, что избежать этого нельзя, а жить с этим нужно. Теперь давайте смотреть – как это делается. Стихотворение начинается как будто с середины фразы. Автонимичность тут даже слегка утрированная – первая строка, начинающаяся с маленькой буквы, именно и говорит о том, что заглавной буквы нет. Потом метафора вдруг оборачивается другой стороной – мелкая буква превращается в мелкую монету, и тут же их – букву и монету – объединяет мотив траты, долга, выплаты. Всë – в первых двух строках, скорость метафор задается очень высокая, и она потом сохраняется и растет. При этом ритм синтаксический – наоборот, невероятно убаюкивающий и завораживающий. Но мы еще к этому вернемся. А пока в третьей строке опять потдверждается, что мы не ошиблись, начала - нет, мы начали с середины. Потом – фирменная щербаковская амплификация – «есть квартал Китая, есть Китай квартала...» - и «конец цитаты». Лексически этот «конец цитаты» сразу создает дополнительное ощущение – строгости рассуждения, точнее, делается заявка на то, что всë будет документированно, без пропусков, и очень подробно. Еще попутно автор успевает бросить важное утверждение от лица героя – «я тоже, видимо, врасту» - собственно, доказательством или опровержением этого мы потом и занимаемся на протяжении всего стихотворениея. К этому моменту пресловутый внимательный читатель стихотворения «уж, верно, заметил», что написано оно терцинами - строфа редкостная в наш испорченный расхлябанный век, и требующая жестокой самодисциплины. Зато выигрыш в данном случае несомненный – текст течет, переливается, сам по себе, независимо от содержания, создавая ощущение бесконечного движения по кругу. Бесконечность особого рода – когда герой «Сочинив, немедля забывает всё, но, хоть и знает, что забудет, записать не хочет, хоть и знает сам, что первый после рад не будет». Каждый круг – почти такой же, как прежний, и только забвение помогает не сойти с ума (ср. у Бродского – «от безумья забвеньем лечись, от забвенья безумье спасет» - тут вообще интересная перекличка). А герой тем временем, как замечательно заметил  Г.Хазагеров, сдвигается на периферию, в бесконечном перечислении разнородных предметов, имеющих мало отношения к повседневной жизни, уходит ко всë более редким и странным- от шандалов к жирандолям, а от манускриптов - к палимпсестам. Но уходит он не в нирвану, не в горние выси, как мог бы подумать поверхностный наблюдатель – нет, он идет в две стороны времени. он не здесь уже, он по соседству где-то, ближе к детству, к школе, что ли, ближе к манускрипту, к палимпсесту... Забвение стирает ближайшие слои памяти, и оказывается, как в палимпсесте, что там – детство и школа. Не знаю, кому как, а мне в этом месте становится до стеснения в груди понятно его одиночество и близость смерти, к которой он равнодушен - он ушел от нее назад. Гаснущие блики ближе к сердцу принимает он, чем нас с тобою. Ближе к водам Стикса, чем канала, он стопу преследует стопою... Тут опять, конечно, странное совпадение героя и автора, только стопы у них разные. И здесь наблюдателя отодвигают – он не нужен герою, потому что наблюдатель своë сделал, он героя оживил, и герой, сознательно себя затерявший, продолжает свое дело. Структура закольцовывается, вновь, почти теми же словами, что и вначале: Нет начала, есть огонь шандала, есть чужак, утративший прозванье, в сумерках китайского квартала, в лавке небылиц, в одно касанье, с мелкой буквы, со строки не красной, длящий не своё повествованье. Только за время стихотворения всë темнеет и темнеет, и мы героя уже почти не различаем, виден только огонь шандала – он не зря, значит, был упомянут. И почти необязательная уже декларация – А тебе кто не велит, несчастный? Потому что если он может, этот совершенно потерянный и одинокий человек, то значит – каждый должен, ну, хотя бы, попробовать. Это такой своеобразный оптимизм... Ну, и еще, конечно, надо сказать, что все-таки это песня, и музыка вызывает оторопь у профессиональных композиторов. Три аккорда и ровно 4 ноты. Всë работает на одно и то же ощущение - печального бесконечного цикла, который, тем не менее, каким-то непостижимым образом, не размыкаясь, приходит к итогу. В общем, как раз в этом стихотворени/песне форма и содержание настолько идеально работают вместе, что я бы даже у Щербакова не взялся найти примера лучше.

Очень хочется сказать, но сказать как можно тактичней, чтоб никто не воспринял этого в свой адрес.
Безусловно, тема хорошая и нужная, из этого всего можно многое почерпнуть...
Но я очень боюсь увидеть здесь что-нибудь из своего любимого. Всегда воспринимала разбор стиха, как препарирование трупа. У меня возникает такое сравнение: во что превращается красавица на столе паталогоанатома ... Уже нет той красоты, что делала её не такой, как все, а есть состав её внутренних органов, в которых красоту может найти только очень определенный круг людей.
Такое отношение - только к любимым стихам... Вообще, к анализу я обращаюсь тогда, когда что-то не понятно в содержании.
И еще, возможно, тут есть доля некой ревности. Кто-то так безжалостно разделывает то, что уже живёт в моей душе как одно целое...
Конечно, многие найдут мою точку зрения в корне неправильной, но... я просто так чувствую.

Tristan

QUOTE

уровень произведений в среднем низкий. И именно поэтому анализировать по-настоящему нечего. Можно лишь указать на технические недостатки, но это не имеет никакого отношения к тому, что я имел ввиду.

Согласна полностью. Благодарна за приведенный пример.

QUOTE

приведу пример критического разбора, который считаю более-менее удачным.

Замечательно. Понравилась. Знаешь, вспомнились юные годы, когда была в литобъединении "Горизонт", ударило ностальгией. Именно так велся анализ стихов любителей профессионалами. Когда у меня выходила первая книга ( в советское время), была нужна рецензия от члена Союза писателей СССР. И ее мне давал уральский поэт Игорь Кобзев. Он тогда проанализировал почти все мое творчество, помог многое поставить на более высокий уровень. И только потом согласился написать рецензию. Так вот приведенный тобой пример сродни его анализу. Спасибо. Особо благодарна за наш разговор.

Ася.Т.

QUOTE

Но я очень боюсь увидеть здесь что-нибудь из своего любимого. Всегда воспринимала разбор стиха, как препарирование трупа. У меня возникает такое сравнение: во что превращается красавица на столе паталогоанатома ... Уже нет той красоты, что делала её не такой, как все, а есть состав её внутренних органов, в которых красоту может найти только очень определенный круг людей. Такое отношение - только к любимым стихам... Вообще, к анализу я обращаюсь тогда, когда что-то не понятно в содержании. И еще, возможно, тут есть доля некой ревности. Кто-то так безжалостно разделывает то, что уже живёт в моей душе как одно целое... Конечно, многие найдут мою точку зрения в корне неправильной, но... я просто так чувствую.

Мне понятен твой страх, твое неприятие анализа. Это все равно что объяснить фокус - пропадает очарование. Но на самом деле такой разбор по-настоящему никогда не объясняет фокус, загадка не исчезает. Он говорит лишь то, что об этом можно сказать. А то, что высказать невозможно (и что как раз задевает) остается нетронуто. Поэтому анализ безопасен - он не пытается указать, где в живом организме живет душа (это ему не доступно), он лишь исследует систему кровоснобжения и пр. Лично я предпочитаю двойную оптику при восприятии произведения - непосредственное восприятие + анализ. И они во мне не конфликтуют. Наоборот, возникает стерео-эффект.
В конце концов, никто не заставляет читать критический анализ (а если он никому не нужен, то и писать его).

просто Таня
Рад, что тебе понравилось и было интересно

Ася.Т.

Анализ, как я понимаю, это тоже личная работа, основанная на базе каких-то знаний. Интересно увидеть несколько мнений об одном произведении. Тебе ведь тоже никто не мешает участвовать, возможно, возражать. В этом процессе может открыться нечто, чего ты не видела, а оно того стоило. Мне лично всегда было интересно преломление воспрятия зависимо от личности. Сама я анализировать не умею, в связи с отсутствием достаточной базы знаний, но возможно развитие с накоплением знаний, в частности и здесь. Думаю, найдутся люди, желающие присоединиться, хотя бы в качестве помощи начинающим.

Tristan

Хотелось бы чтобы анализ был доступен пониманию нелитературоведов, т.е. я о терминологических сложностях. Нужно, чтобы это читалось просто. Тогда это смогут читать многие.

Воображение
По-моему в приведенной рецензии из возможно непонятной терминологии есть только три слова:
1) Автонимичность - самоотсылка (в данном случае сама речь являеться примером того, о чем идет речь). Но это можно и так догадаться.
2) Терцины - видимо это размер. Но я сам в этой терминологии несилен.
3) Амплификация - распространение речи подробностями (иногда ненужными), подробное развитие мысли.

Спасибо за пояснения. Ну и... Дальше? Начнем или нет? Предложившему начинать. Что останавливает?

Начни хотя бы с рецензии на представленную рецензию. Что тебя в ней поразило, удивило. А может быть, ты с нею несогсен?

Ася.Т.

QUOTE

Всегда воспринимала разбор стиха, как препарирование трупа

Очень похоже...... Но мнение всегда услышать хочется! А вот дательный разбор может действительно привести к эффекту "прямой кишки" этой самой красавицы
Tristan

QUOTE

Литературная критика вовсе не подразумевает "критику" в обычном смысле слова. Это попытка объяснить почему и как стихотворение "работает". И, возможно, через это почувствовать стихотворение еще сильнее.

Не знаю, не знаю...... Моё восприятие стиха заканчивается на уровне нравиться-не нравиться, зацепило - не зацепило, близко по духу - чуждо, ну иногда ещё что-то про рифму и авторские находки рифм и сюжета сказать могу...... а разбирать по кирпичику мне извини не интересно......
А вот почитать подобный разбор я за всегда с радостью!

А вообще тема интересная! У каждого из нас есть поэты, наложившие отпечаток на нас, как на поэтов и это довольно интересно.... С точки зрения более понятного восприятия творчества каждого из нас!

Ладно, попробуем.

Текст:

Михаил Щербаков

ПОВОДЫРЬ

Право, пора, поводырь, проснись, голову подыми,
стан распрями да выгляни наконец в окно.
Отчего так пахнет снаружи кузницей и лошадьми
и слова долетают сельские: "жмых", "толокно"?

Помнишь ли ты хоть имя того, кто нам дал ночлег?
Надо бы восвояси, но нет, всё гостим, гостим.
Ладно покуда осень, тепло. А выпадет снег -
что мы будем делать с тобой, милый мой Августин?

Впрочем, и дома теперь бы ты наверняка скучал.
Всё бы писать собирался, варьировал бы нажим.
Всё бы молчал среди пепельниц, бумагу бы размечал,
ввысь бы глазел, и небо тебе казалось бы не чужим.

Жаль, не видал ты его оттуда, с тех галерей,
меж каковыми и мой был протянут канатный шлях.
Страшное небо, страшное небо, нет ничего страшней.
Чёрные бывают в нём ангелы, с кортиками, в вензелях.

Я ведь не век на согнутых шаркал, кочек боясь и дыр.
Раньше-то важно шагал, вышагивал, вышивал по канве.
Но налетели чёрные, справились, выбили балансир.
С тех-то я пор иначе как ощупью уж и не двигаюсь по Москве.

Трогаясь с места, дёргаюсь. Выветрился, иссяк.
Весь обмелел, как рекам иным не грезилось и во сне.
Будет ли так и впредь? Допускаю, что будет ещё и не так.
Если писать соберёшься всё же, то не пиши обо мне.

Или пиши, но по методу дядьки и бузины, не шлифуя фраз.
Слов не вяжи, пускай не стыкуются, не имеют лица.
Вроде того, что, дескать, тенденции упразднены. Септаккорд погас.
Ягодой, мол, валяется легенда бывшего колеса.

1995




Труднее всего начать. Неясно, с какого конца подобраться к герметичному стихотворению. Начнем сначала.
Стихотворение начинается обращением. "Право, пора, поводырь, проснись, голову подыми..." Собственно, весь текст является речью обращенной к какому-то загадочному "поводырю". Повелительное наклонение в первой сточке многократно усилино сквозными "п" и "р": "Право, пора, поводырь, проснись, голову подыми". В каждом слове есть гласная "о" - казалось бы случайность (тем более это часто встречающаяся гласная), однако, достаточно посмотреть на другие строчки, чтобы удивиться такому постоянству. Такое ощущение, что практически вся строчка происходит из слова "поводырь": Право - поводырь, пора - поводырь, поводырь - подыми. Первая строка на то и первая, чтобы задать тон. Особое значение здесь имеют проходные согласные, которые как бы "дают опрору" словам в строчках.
Например:
"стан распрями да выгляни наконец в окно"
"Страшное небо, страшное небо, нет ничего страшней."
"Раньше-то важно шагал, вышагивал, вышивал по канве."
"Но налетели чёрные, справились, выбили балансир."
"Вроде того, что, дескать, тенденции упразднены. Септаккорд погас.
Ягодой, мол, валяется легенда бывшего колеса. "
и т.д.
Ну да бог с ним, хватит заниматься гласными и согласными. Затетим только, что эта звукопись делает стихотворение крепко сбитым и "акустически плотным", и эта "акустическая плотность" идет рука об руку с образной и смысловой плотностью.
Итак, стихотворение начинается обращением. Это сразу вводит в игру, наряду с автором, два действующих лица: говорящего и того, к кому речь обращена. Таким образом создается напряженное пространство, сложная структура. Автор может то сливаться с говорящим, то отстраняться от него. И не исключено, что речь на самом деле обращена к самому себе.
Первое четверостишие:

"Право, пора, поводырь, проснись, голову подыми,
стан распрями да выгляни наконец в окно.
Отчего так пахнет снаружи кузницей и лошадьми
и слова долетают сельские: "жмых", "толокно"?"

сразу помещает действующих лиц и саму речь в некоторые декорации.

"Помнишь ли ты хоть имя того, кто нам дал ночлег?
Надо бы восвояси, но нет, всё гостим, гостим.
Ладно покуда осень, тепло. А выпадет снег -
что мы будем делать с тобой, милый мой Августин?"

Речь не повисает в пустоте. Перед нами картинка, которая постепенно оживает. Что-то типо немецкой (швейцарской?), возможно альпийской, деревни (см. "Августин"). Тут же стоит отметить забавный прием, с помощью которого слова "жмых" и "толокно" попадают в современное стихотворение. В кавычках, так что сам автор казалось бы удивлен их появлением. Мол, куда это нас занесло? (Удивлен и лирический герой, он об этом и говорит). И вот еще что, повелительное обращение "стан распрями да выгляни наконец в окно", адресованное поводырю, одновременно приглашает и читателя. И мы нехотя, с ленью, как тот поводырь тянемся, зевая, посмотреть в окно - "ну что там еще?" Читателя надо разбудить, расшевелить. Собственно, это и есть наша всегдашняя задача - проснуться и обнаружить себя заброшенными в этот мир. И обнаружить себя, увы, всегда не дома. Затерявшимися где-то вдали от своей настоящей жизни. Как писал Навалис "Философия - это стремление везде быть дома". Но мы в гостях в этом мире. А дом - это небо, которое кажется Августину "не чужим". Но...

"Впрочем, и дома теперь бы ты наверняка скучал.
Всё бы писать собирался, варьировал бы нажим.
Всё бы молчал среди пепельниц, бумагу бы размечал,
ввысь бы глазел, и небо тебе казалось бы не чужим."

Но не получается. "...и дома теперь бы ты наверняка скучал". И небо оказывается "страшным". Никакого тебе оптимизма. Вот такая метафора. Следует отметить, что метафора тогда сильна, когда она прочитывается и буквально. Это обязательное условие. Описана жизненная ситуация, которую мы можем почувствовать. Загостились где-то, надо выбираться, но все как-то не собраться с духом... А тут еще и снег скоро выпадет...
Есть и ирония. Начиная с "сельских слов" - "жмых", "толокно", и заканчивая обращением "милый мой Августин" (вспомним "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин...").
Итак, нет дома на земле, но дома нет и выше...

"Жаль, не видал ты его оттуда, с тех галерей,
меж каковыми и мой был протянут канатный шлях.
Страшное небо, страшное небо, нет ничего страшней.
Чёрные бывают в нём ангелы, с кортиками, в вензелях.

Я ведь не век на согнутых шаркал, кочек боясь и дыр.
Раньше-то важно шагал, вышагивал, вышивал по канве.
Но налетели чёрные, справились, выбили балансир.
С тех-то я пор иначе как ощупью уж и не двигаюсь по Москве."

Вот оно как. Вот он возник - образ канатоходца. Образ не новых по сути, сквозной. Канатоходец в небе - тот же Икар. И тот же злой рок навис над ним. И "черные ангелы" даром что с кортиками, так эти кортики еще и "в вензелях"...
Отметим еще одну техническую деталь. Щербаков не бросает возникший однажды образ, он поддерживает его и дальше. Это придает целостность стихотворению, создает втутритекстовые отсылки. В этом стихотворении, например, " выбили балансир" - напоминает нам, что речь идет о канатоходце. Так же существенно, что в строчке "Но налетели чёрные, справились, выбили балансир" ангелы упомянуты просто как "черные". Это заставляет читателя вспомнить, предыдущее четверостишие и подчеркивает, что эпитет "черные" не случаен.
И вот еще что. Совершенно неожиданное окончание строки "С тех-то я пор иначе как ощупью уж и не двигаюсь по Москве" практически шокирует (особенно если слушать песню). Сквозь декорацию прорывается личное. Автор практически сливается с говорящим, чтобы потом снова укрыться за текстом, написанным "по методу дядьки и бузины", маскарадно, иносказательно.

"Трогаясь с места, дёргаюсь. Выветрился, иссяк.
Весь обмелел, как рекам иным не грезилось и во сне.
Будет ли так и впредь? Допускаю, что будет ещё и не так.
Если писать соберёшься всё же, то не пиши обо мне."

В этом четверостишии сдержанный трагизм (почти созерцательный, ибо не пристало давать волю эмоциям) достигает своей кульминации.
"Весь обмелел, как рекам иным не грезилось и во сне" - наверно, самый потрясающий по своей силе образ. Ну и, конечно, тема "письма" тут как тут (она уже возникала в третьем четверостишии, но я ее пока не трогал).

"Или пиши, но по методу дядьки и бузины, не шлифуя фраз.
Слов не вяжи, пускай не стыкуются, не имеют лица.
Вроде того, что, дескать, тенденции упразднены. Септаккорд погас.
Ягодой, мол, валяется легенда бывшего колеса. "

Итак, попробуем подступиться к теме письма и к общему смыслу стихотворения (или одному из возможных смыслов). Для этого нам предстоит разобраться, кто же такой "поводырь"? Мы знаем, что он пробует писать. Но пока еще только начинает или даже не приступил. Он только "размечает бумагу" и "глазеет в небо" (надо сказать, очень точно описано!). Отсюда возникают параллели с адресатами из других стихотворений Щербакова: с "преемником" из NATURA NON FACIT SALTUS или с "молодым двойником" из NEMO (см. приложение). Мотив неведения явно обьединяет этих персонажей. Это один путь. Но есть и другой. Для этого надо вспомнить, что "поводырь" - это тот же ангел-проводник, ангел-хранитель. И поводырь пишет! А про то, что пишет говорящий ничего не сказано. Так вот, возникает неожиданная мысль: а вдруг тот, к кому обращена речь - это сам автор! Сравним с стихотворением ДРУГОЕ ОБРАЩЕНИЕ К ГЕРОЮ (см. приложение). В этом стихотворении автор обращается к своему герою (кстати, канатаходцу!). Вот он, автор этого выдуманного мира:
"ощутишь спиной негибкой,
что глядит тебе с улыбкой
кто-то вслед. И будет это
Люцифер, носитель света,
ангел утренней звезды."
Не являтся ли стихотворение, которое мы разбираем, ответом героя? Который простит не писать о нем и о беспросветности его жизни или писать так, чтобы было невозможно ничего расшифровать? Вот такая гипотеза пришла мне в голову 15 минут назад. Сплошные вопросы...
С тем Вас и оставлю.



Приложение:

NATURA NON FACIT SALTUS

Изгнав меня, Натура выполнит кульбит -
не слишком хитрый, хоть и двойной, как всякий жест её.
Один замолк, другой вступил. Антрактов нет
в её вертепе: фигур не счесть. Итак, виват

тебе, преемник мой! Не я, но ты - на бивуаке как-нибудь -
речитатив дополнишь сей, - когда дружина, чубуки
наладив, разом задымит, и дым потянется туда,
где (если атлас прав) сойтись имеют прихоть Рейн и Майн,
дыша глубоководьем рыбьих тайн.

Виток, вираж, ещё вираж... И всё черней,
всё центробежней сгущаться будет дым - как ночь, как речь.
И речь сама, к чему не вёл бы ты, пойдёт
опять о том же: о непременных тех двоих,

что, раз заговорив, вошли в азарт - и никогда уже затем
наговориться не могли, наперебой твердя "прощай",
"я не останусь", "не вернусь", - и продолжали жить вдвоём.
И жили счастливо. Детей назвали Нот, Зефир и Эвр.
Другим и не обязан быть шедевр.

Не Бог весть как споёшь иль Бог весть как, Бог весть,
фальцет иль шёпот употребишь, но как-нибудь споёшь.
Да что гадать! Испробуй прямо здесь, при мне,
забавы ради - хорош ли выйдет твой дебют.

Ого! Вот это голос, ну и ну. Да он умеет, я не знал.
Кто мог подумать? Неказист, непривередлив, ни в одном
глазу безумия. С серьгой, но совершенно не цыган...
Чем одарить его? Ничем. Сейчас он скроется в дыму.
Вираж, ещё вираж... Вольно ж ему

чертить круги, начавшись там, где жизнь моя
переломилась, как статуэтка.

1995


NEMO

Пока я был никто, не обитал нигде,
примерно лет от двух до трёх,
я наслаждался тем, что никакой вражде
не захватить меня врасплох.

Любой в ту пору шторм, иных сбивавший с ног,
не досадил бы мне, заметь.
И ни один гарпун тогда меня не мог
(не говорю - пронзить) задеть.

Тогда любая власть, любой творя эдем,
не причиняла мне вреда.
Ведь я же был никто. И потому никем
не назывался я. О да.

Именовался я не вожаком вояк,
не завсегдатаем таверн.
Я тёзкой был тому, кого в подводный мрак
отправил странствовать Жюль Верн.

Была недвижна зыбь, невысока волна.
И мог ли думать я тогда,
что мне ещё тонуть, не достигая дна,
в стихии злейшей, чем вода.

Была надёжна ночь (пока я слыл ничем),
как дверь, закрытая на ключ.
И только лунный шар, как водолазный шлем,
незряче пялился из туч.

А предстояло мне не по лазури плыть
на зов луны, волны, струны,
но рыть болотный торф и чужеземцем слыть
на языке любой страны.

Вдали от райских рощ, где дышат лавр и мирт,
считать отечество тюрьмой
и бормотать в сердцах "какой невкусный спирт",
лечась от холода зимой.

И повергаться ниц, теряя нюх и слух,
когда случится вдруг узреть,
как стая синих птиц клюёт зелёных мух
(лечась от голода, заметь).

Перебираться вскачь по разводным мостам,
спасаясь из огней в огни.
И перебраться прочь, и оказаться там,
где чужеземцы лишь одни.

Где никакой за мной не уследит Кусто,
где не видна блесна ничья.
Я раньше был никем. Я и теперь никто.
Но только знающий, кто я.

А далеко вдали, где в роще бьёт родник
и дышат мирт и лавр и клён,
уже пустился вплавь мой молодой двойник,
ещё не знающий, кто он.

2002


ДРУГОЕ ОБРАЩЕНИЕ К ГЕРОЮ

Проживи, как я, хоть двести
лет, хоть триста, хоть на месте
сидя, хоть чертя кривые, -
ты в таблицы восковые
не уверуешь, как я.
Мудрено читать на воске...
да и мир - скорей подмостки,
чем, увы, библиотека.
И плевать, какого века
есть метафора сия.

Ты невзлюбишь этот тёмный
балаган, с его скоромной
болтовнёй, с битьём предметов
кухни, с блеяньем кларнетов
и жужжанием гитар,
с невменяемым партером
и любовником-премьером,
что на горе всем актрисам,
хоть и выглядит нарциссом,
всё же пахнет, как кентавр.

Ты дерзнёшь, как от заразы,
прочь бежать, презрев наказы,
коих альфа и омега
в отрицании побега,
дескать, тоже болтовня!
И раскаешься тем паче
в должный срок. Но как иначе?
Я ведь брал счета к оплате,
а тебе с какой же стати
быть удачливей меня?

Новым Глостером, впустую
принимая за крутую
гору плоское пространство,
станешь ты менять гражданства
с быстротой сверхзвуковой,
примеряя, как для бала,
антураж, какой попало -
и драгунский, и шаманский,
и бургундский, и шампанский,
и церковно-цирковой...

Так и вижу, как в Гранаде
или в Бирме на канате
ты танцуешь, горд и страшен,
меж бумажных крыш и башен
пред бумажным божеством
и, понятный божеству лишь,
весь горишь и торжествуешь,
но - в Крыму ли, на Суматре -
всё опять-таки в театре,
и опять-таки в плохом.

Лишний раз над башней ближней
промахав руками лишний
час и лишний раз дотошно
убедившись только в том, что
твердь воистину тверда,
ты опустишь руки словно
раб цепной, который брёвна
ворошит и камни движет,
и отчаянье пронижет
плоть и кровь твою тогда.

И совсем уже бесстрастно,
ни контраста, ни пространства
не боясь, уже у края,
прямо в публику ныряя,
прямо в чёрные ряды,
ощутишь спиной негибкой,
что глядит тебе с улыбкой
кто-то вслед. И будет это
Люцифер, носитель света,
ангел утренней звезды.

- Без моей команды, - скажет
он, - вокруг тебя не ляжет
мгла, и медленной волною
не сойдётся над тобою
восхитительная тишь.
Так что где-нибудь в Лаосе
потанцуй ещё на тросе
или где-нибудь в Майами
помаши ещё руками,
может, всё-таки взлетишь.

1993

Спасибо! Я перенесла домой. Здесь читать невозможно - время...

Это, наверное, не рецензия, а мой взгляд.
Если рассматривать представленные произведения, как цикл, то нужно опустить оценку каждого произведения в отдельности. В отдельности каждое может иметь несколько смысловых нагрузок.
Итак - все вцелом.
Я вижу во всех произведениях триединство автора и двух его же личностей (старую – состарившуюся, отжившую и новую – еще почти без лица, без опыта, без прошлого).
Новая личность присутствует – старая произносит монологи.
Поясню (это мое личное мнение).
За свою жизнь человек проживает множество жизней, этот механизм несет защитную
функцию для емкости, содержащей душу. Чтобы продолжиться в суровом, неприспособленном для чистоты, мире, нужно много раз умереть и возродиться с нуля.
Иначе жить невозможно. Каждый раз имеется грань, граница, где встречаются старый и молодой. И , как правило, есть что сказать старому и почти еще нечего молодому, да он и не хочет. Не всем дано увидеть и оценивать эту грань. Автору, на мой взгляд, дано.
Во всех стихах ирония прожившего, потерявшего иллюзии, знающего наперед все концы, все грани, знающего, что без разрешения Люцифера, тебе все равно не прерваться, какого рода муки ты бы не испытывал. Ты родишься вновь и вновь будешь проживать свою жизнь. Во всех стихах призыв, просьба не касаться старости прожившего, как будто старость, немощность это как? Стыдно? Недостойно? Не стоит еще живущих там, где его больше нет? А, может быть все вместе?
Декорации вокруг философского смысла имеют разные предназначения –
усиливают восприятие, дают понятие о времени и месте происходящего события, окрашивают ситуацию, но в каждом случае отделяют место “встречи на границе” банальностей жизни и в то же время показывают, что это происходит там же в банальной жизни.
Вообще о декорациях можно говорить подробно, если говорить о каждом стихотворении в отдельности. Но предыдущий оратор повел линию общности произведений, я и рассуждаю в этом ключе.
Вот пока все. А вообще, его стихи достаточно многогранны, чтобы говорить о них в объединяющем смысле.

Воображение
Спасибо, что поддержала

Вот отсюда можно скачать песню NEMO [Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]
С остальными пока трудно, не могу найти, откуда их можно свободно скачивать

Спасибо скачала. Буду слушать.