Вместо вступления
Если честно, это не рассказ. Это скорее отрывок их одного безумно длинного отчета, который, как и всегда, я написала в относительно литературной форме. Вырезка из дневниковой записи. Собственно, здесь нет ничего придуманного, это изложение того, что происходило ранним утром 7-о июля.
Перевод всех непонятных слов будет в конце =)
Итак, представляем мизансцену. Ночь, даже раннее утро, времени где-то без четверти четыре. Темнота. Луны нет – небо затянуто тучками. Фонариков и стиклайтов* тоже нет, немного света пробивается от самого Иерусалима. Дорога. И – идущая по ней торжественная процессия, растянувшаяся где-то на пару километров. Носилки, толпа людей за ними, гордо реющие на прохладном ночном ветру флаги, бодрое распевание гимнов и скандирование... Красота.
Так начинался этот поход.
Первое время шли вниз по склону. Просто замечательно, шагается легко, погода замечательная, не жаркая, солнца нет, бодрящий ветерок. Время от времени раздавалась команда «"Ахарай!"* направо!!!» или налево, в зависимости от того, где мы шли – и тогда все отходили к обочине, открывая дорогу для сопровождающих нас полицейских машин. На перекрестках вырисовывались фигуры рослых ребят – очевидно, выпускников, нынешних солдатов, которые сопровождали наш поход с оружием за плечами.
В общем и в целом, первая половина пути была вполне себе ничего. Остановки каждые минут пятнадцать для воды, хороший, не слишком быстрый темп – где-то около 4, может 4,5*. Перед нами шли Юд-Алеф и Альтшуль*, а за нами какие-то веселые ребята, которые постоянно комментировали все происходящее дружным скандированием: «Носилки стоят! Носилки идут! Носилки бегут!» На иврите это звучало так же двусмысленно, как и на русском...
А потом мы дошли до какого-то поселка, где нам строго-настрого приказали помалкивать, ибо нормальные люди седьмой сон видят. Изредка кто-то забывался, что-то выкрикивал – за что моментально получал по ушам. И вот на том поселке возникла первая серьезная пробка – шаг вперед, двадцать минут стоим, три шага вперед, еще десять минут стоим. Вот тогда-то вся энергия спешно улетучилась, это стояние под носилками просто выматывало – даже больше, чем сам поход. Восток, тем временем, все светлел и светлел...
Потом нам открылась причина оной пробки. Довольно крутой спуск, по которому было несколько сложновато спускаться с носилками. Но в итоге все закончилось благополучно... а теперь бе-е-егом, за Юд-Алефом, закрыть создавшийся разрыв! Повеситься...
И дальше, дальше, дальше! Теперь уже вверх по склону, под неторопливо светлеющим небом, обливаясь потом. Следующий час превратился в настоящую пытку. Подъемы, совмещенные с постоянными пробежками – это кошмар. Работали теперь все – не только те восемь человек, тащившие носилки, их тащили всей командой: подталкивая ребят в спину, хватая передних за руки и вытягивая их за собой вверх, вверх, вверх. «Смена Розалин! Смена Симе*! Вперед ребята! Вперед, «Ахарай! Далет»!!! Розалин, прибавляем шагу! Сима, держим темп! Давайте! Вперед!!!»
Кстати, именно на этих подъемах совершенно неожиданно выяснилось существенное различие между красавицей Розалин и более грубоватой Симой. Я не иронизирую! Ну... почти не иронизирую. Розалин, как и все оранжевые носилки из машин скорой помощи, была замечательно красивой, новенькой, блестящей, да еще и оранжевой; Сима, наоборот, потертая, привычного зеленовато-серого оттенка. Но у нее, как у нормальных носилок, были ремни, при помощи которых фиксировались мешки с песком, да и материя самих носилок была приличной. А у Розалин этих ремней не имелось, а оранжевая материя (пластик?) носилок была чересчур гладкой и глянцевой. Мешки крепились при помощи веревок, которыми обычно завязывают сами мешки. И крепились плохо – они просто соскальзывали! Их всегда вовремя ловили и заталкивали обратно... Но это элементарно неудобно!
И все же мы шли дальше. Несмотря ни на что. Даже, когда опять оказались дюжиной на двух носилках* – ребята каким-то образом умудрились отстать. Подставляя разгоряченные лица свежему утреннему ветерку на остановках. Мгновенно подменяя приятеля, едва тот поднимает руку – даже если ты сам буквально минуту назад вышел из под носилок. Молча хватая ребят за руку и с упорством танка лезть вверх, в гору. Упрямо сжимая зубы и хищно прищуривая глаза. Вперед, и только вперед. Перманентно переходя с шага на бег, с бега на шаг, в конце уже не просто не создавая слишком больших разрывов, а регулярно упираться носом в спины Альтшуль... Вперед!
Уже когда поднялось солнце, на одной из остановок посреди выматывающего подъема на гору hЕрцеля*, появилась добрая волшебница с очаровательными ямочками на щеках. Привет от Юд-Алефа! В руках у волшебницы была банка шоколадной пасты – преклоняю колено. Чистая психология, но этот шоколад просто вдохнул в нас новые силы! Фея появлялась дважды, оба раза встречаемая дружным радостным возгласом. Огромное человеческое им спасибо!
И, наконец, финишная черта. Полуразрушенные ступеньки, крутой подъем, сил уже ни у кого не осталось, даже сакраментально-последних. С ужасом смотрим, как ребята одни за другими с диким боевым кличем бегут и взбираются по оным ступенькам и потихоньку фигеем. Юд-Алеф. Альтшуль. И... «Вперед, Далет!!!»
Для меня до сих пор осталось загадкой, как мы смогли с тем же диким боевым кличем, что и все команды до нас, броситься на штурм этой последней высоты. Может, нас подстегнуло знание того, что этот кошмар заканчивается? В любом случае, я уверена, что всеми командами «Ахарай!» на этом последнем броске вело одно и тоже чувство, которое я до сих пор затрудняюсь описать. Мы одолели эти проклятые ступеньки! И вперед, вперед, вперед, к финишной черте! Невесть откуда в истерзанных легких, в перетруженных мускулах, рождается безумный клич, словно и нет этой отчаянной нехватки кислорода. Безумный клич «Ахарай! – Далет!!!» прямо на бегу, не останавливаясь, вперед, вперед!
А потом, уже остановившись посреди таких же сумасшедших, как и ты сам – мощный выплеск эмоций. «Але!» кричит кто-то неизвестный, и сотни глоток в едином порыве грохают: «Крав!!!» вздымая носилки над головой. «Але! – Крав!!!» и последнее: «Але!!!» «Крав, КРАВ, КРАВ!!!»*
...И, наконец, опустить носилки на землю, сфотографироваться всей командой и – на растяжки. Вы просто представить себе не можете, какое это наслаждение растягивать перетруженные мышцы после 15-километрового похода с носилками по горам и холмам, если только сами его не прошли...
[Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]
• Стиклайт – химический фонарик-палочка.
• «Ахарай!» - курс подготовки к армии. Дословно означает «За мной!»
• Темп 4-4,5 – имееся в виду скорость ходьбы: 4-4,5 километра в час.
• Юд-Алеф и Альтшуль – имеются в виду две команды «Ахарай! Юд-Алеф» и «Ахарай! Альтшуль». Команды «Ахарай!» раскиданы по всей стране, обычно они называются именем того города, где они находятся. Но в Беэр-Шеве в прошлом году было три: наша, «Ахарай! Далет» и эти две, так что мы назывались по имени района, в котором проводились тренировки.
• Розалин и Сима – имена носилок. Нет, я не шучу. Еще с Ханукки у нас появилась традиция, давать носилкам женские имена (на иврите носилки – «алунка», женского рода). Опыт показал – так удобнее оповещать о том, что требуется смена.
• Дюжина на двух носилках – естественно, имеется в виду, что двое носилок несло чуть больше десятка человек. Нести людей на носилках нам категорически запрещено - исключительно емешки с песком.
• Гора hЕрцель – одна из тех холмов, на которых стоит город Иерусалим.
• «Але! – Крав!» - традиционное завершение любого похода с носилками. Дословно, «Але» - восходить, подниматься (повел. накл.), «Крав» - бой, сражение, битва. Суть в том, что один человек командует «Але!», а все остальные поднимают носилки над головой на вытянутых руках и дружно отвечают «Крав!»
Это носилки.
На носилках только мешки с песком (как можно заметить на фотке 
)