Если начнете читать, то прочтите до конца.
Зачем на улице идут дожди? Зачем дует пронзительный ветер? Зачем снег засыпает дороги? Зачем?..
Маленькие-маленькие капли теплого летнего дождика стучали мне по козырьку бейсболки и через секунду стекали на черный асфальт. Мне было все это ни по чем. Мне сейчас вообще все было ни по чем: ни дождь, ни дребезжание проезжавшего мимо запорожца, ни лишние пару кило грязи на обуви. Только сейчас я шел и наслаждался жизнью, шел и отдыхал, давал уставшим мышцам расслабиться, а мозгу позабыть весь страх. Вот мимо с бешеной скоростью проскочила "шестерка" и окатила меня мутно-грязной водой из луже, а я лишь улыбнулся ей в след. Какая разница, все равно ведь смоет дождь всю грязь, всю усталость, все воспоминания. Мокрой рукой я протер нос и на ладони остался след крови. "Еще не запеклась", - проскочила мысль. Ну и ладно. Кому какое дело, что по улице идет человек, а у него течет кровь из только что переломанного носа. И никто не остановится и не поинтересуется в чем дело: у всех свои заботы; никто не остановится и не попытается вникнуть в суть проблемы: все думают в первую очередь только о себе; никто не остановится и не предложит помощь, хоть в чем-нибудь, при этом понимая, что помощь и не нужна, никто даже и не выкажет ни капельки заботливости: в этом мире никому нет дело до других людей. И только дождь, мой единственный спутник, заботился обо мне. Освежающе-теплые капли ласкали ноющие мышцы, пытались смыть всю грязь и кровь, оставшиеся после драки не за себя, а за любимого человека, старались помочь забыть ее слова "Я люблю другого"...
Огромные стволы вековых деревьев поднимались высоко-высоко в небо. Лес, раскинувшейся на множество гектар вокруг. Но даже он не мог уберечь от урагана, от разбушевавшегося бога, заведующего ветрами. Еще один порыв и меня прижало к 3-х метровому стволу дуба - столько могучего дерева... но даже и оно приклонило свою голову к земле перед невидимой, но столь осязаемой стихией. Чем же его разгневали, чем потревожили дремлющего до сих пор практически всемогущего божества? Может быть не принесли в жертву очередного животного, может пастырь пропустил утреннюю молитву, может священник в церкви на воскресной службе нелестно о нем отозвался? В нашем мире, мире, где правят лишь боги, надо было быть осторожным, надо следить за всем и всеми, ни на секунду не давая себе расслабиться. А если бы я себе позволил эту роскошь, то был бы несколько секунд назад раздавлен поваленным от очередного сокрушительного порыва нежным стволом березы. Страшно подумать, что этот лес, где на каждом шагу надо быть готовым отпрыгнуть в сторону от падающего дерева сейчас был одним из самых безопасных мест: в деревнЯх у одних домов срывало лишь крыши, а другие выдирало "с корнем", прибрежную полосу заливало тоннами соленых волн, а что творилось в открытом поле, с которого я ушел лишь час назад, даже подумать страшно, ни одно бы смертное существо не устояло сейчас бы там. Его бы смело, что веник дворника сметает по утрам пыль с дороги. И лишь память и угасающие чувства недолго помнили о нем. Ведь все стираются, и все люди думают о других лишь на сколько-то процентов...
Скалистые горы были с одной стороны, отвесный обрыв - с другой. Перед собой я видел от силы на полметра. Да и то, если остановиться и попробовать всмотреться в "даль". Холодные что-то падали на лицо, залепляли глаза. Из-за этого приходилось каждые три минуты снимать рукавицы и холодно-костяными руками убирать с ресниц налипшую белую что-то. Именно что-то, потому что снегом это было назвать трудно. Снег либо искристо-маленький, который так мелодично звучит под ногами не холодным, но морозным вечером, либо бело-пушистый, что медленно спускается с неба мимо твоего окна, когда ты сидишь и с наслаждением потягиваешь какую-нибудь горяче-приятную жидкость. А это холодно-мокро-колюче-ледянное наваждение, валившее из серого бездонного корыта сверху ну ничем (разве только белым цветом) не напоминало нормальных снег. Становилось все сложнее и сложнее шагать. Ноги уже практически по колено утопали в этой "грязи". А я из последних сил заставлял колени согнуться, а бедра поднять ногу и передвинуть ее немного вперед. Сегодня во что бы то ни стало мне надо было добраться до нее. Мне надо было сказать ей очень важную вещь, которая, я уверен, изменила бы нашу жизнь навсегда. Я не видел куда шагал, а сколький "снег" довершил дело. Нога сама собой опустилось на воздух, который не способен был выдержать ее. И в мгновение ока я уже падал с отвесного обрыва. Мой полет был не столь уж и долгим, но думал я лишь о ней...
Как много вопросов "зачем?". Но ни на один из них нет точного ответа. Может быть хватить идти неизвестно куда по черному асфальту, хватит пробираться сквозь дебри леса, хватит мчатся сквозь опасности навстречу кому-то? Может быть надо остановиться на секунду, всего лишь одну единственную секунду, и задуматься о себе, о своем прошлом и будущем, о своих взглядах на мир и своих чувствах. Попытаться понять самого себя, взглянуть себе в душу, не боясь последствий. Вот только зачем останавливаться? И почему это извечное "зачем?"?
А вот с обрывом - ни как..