Навеяла одноименная песня, потому это не совсем мое и все же...
Осень стучала за окном дождем, а зима била копытом и норовила начаться раньше времени. Если бы можно было предугадать, почувствовать, увидеть или подслушать тогда музыку революций… Нет, не белую, ярко-красную, кровавую музыку. Но я не слышала ее, как и многие тогда…
Я была и остаюсь белой женщиной, нервно-смеющейся тебе вслед и мое белое-белое, словно снег, платье еще помнит прикосновение твоих рук. И я снова и снова вижу этот миг – белая рука распахивает окно, женщина смотрит и не видит ничего… даже снега. И хочется напиться - выпить бутылку белого вина «Токай», до дна, и выйти в белом платье (да-да, том самом) в красную улицу.
А ты вернешься, и все будет иначе… Не знаю как. Иначе и все. Я буду искать тебя среди толпы и не узнавать. Хочется верить, что ты меня узнаешь. Но кто я тебе теперь? Жена? Подруга? Вряд ли. Ты вернешься в наш маленький городок, в город бывший нам раем обетованным. Но это невозможно! Ты сам невозможен! Но от того еще более желанен.
Я просыпаюсь от шума – красный трамвай уже отгремел, на часах полночь. Недопитое вино, пустой бокал на столе и отблески кроваво-красного заката уже не расплываются по хрусталю бокала и белоснежной скатерти. Кумачи упали с деревьев, красные-красные спелые кумачи. Пали с огненно-красных, оранжевых, желтых осенних деревьев. И вот они лежат на земле, каплями крови, лужицами в пожухлой мертвой траве.
Я знала – в ноябре ты не вернешься. Мне был сон и я листала сонник, сон странный и четкий, как предчувствие беды – красные лошади, по утру, бьют копытами о подоконник… И мне так хотелось, чтобы ты вернулся в наш город. Пусть, пусть я не жена! И не подруга! Только вернись! Мой невозможный и самый желанный!
Но опять сумерки… Я вижу в них, робко крадущихся по переулку, наше прошлое. Помнишь? Еле брезжит свет в окне, чтобы с улицы нас не было видно. Старые, истрепанные ноты. Гулко отдаются от стен, в ночной тиши, звуки. Твои тонкие пальцы, пальцы музыканта. Сорвавшийся со струны аккорд. Нам не простят…
Они и не простили. И вот уже бьются в решетку стальных ворот все пять океанов Земли. И будто припев в той нашей неспетой песне… Прошу тебя, вернись! Мне все равно, кто я тебе теперь! Жена, подруга… Пусть ты меня не узнаешь… Я! Я узнаю… Нет! Нет! Теперь уж поздно. Ты вернешься и … и что? Жребий уж давно брошен… Нет. Не нами.
