Древние славяне, как практически и все другие народы, в ранней своей истории исповедовали язычество. Древнерусские (славянские) племена поклонялись различным Богам, среди которых видное место занимали Сварог, Велес, Даждь-Бог, Перун, Лада и др. Политеизм в тот период соответствовал раздробленности славянских народов, сосредоточившихся в нескольких княжествах.
В IХ–Х вв. остро ощущалась потребность в создании единого Киевского государства, а ориентация населения на различных языческих богов не могла содействовать собиранию земель. Для киевского князя Владимира существенной подсобной силой объединения представилось христианство в его греко-православной форме, которое уже несколько веков было государственной религией в близ расположенной Византийской империи.
Киевское княжество неоднократно подвергалось нападениям со стороны византийцев, которые в IХ в. сами подверглись нашествию врагов. В 987 г. киевский князь и византийские василевсы заключили мирный договор, по которому Владимир обязался оказать военную помощь империи, а в знак благодарности за это получал в жены Анну, сестру императора. Непременным условием брака было согласие князя приять православие. Владимир согласился, поскольку этот брак укреплял международное положение Киевской Руси. Принятие же христианства должно было содействовать централизации древнерусского государства и усилению личной власти князя. Таким образом принятие монотеистической религии имело тогда сугубо политико-прагматический смысл.
Как только завезенная православная религия получила поддержку части славянских князей, Владимир в 988 г. насильно загнал своих подданных в воды Днепра, совершив христианский обряд крещения. Так, на Руси государство внедрило христианство, а затем и создало церковь. С этого времени православное христианство стало считаться государственной религией Древней Руси, а сам Владимир начал подписывать посольские документы не как князь, а как каган (титул главы государства у ряда тюркских народов, в частности, у хазар, исповедовавших иудаизм).
Пышное и красочное богослужение, церковное пение без музыкального сопровождения, свет бесчисленного множества свечей и лампад, иконы в золотых и серебряных окладах – все это оказало сильное эмоциональное воздействие на подданных князя. Православие стало быстро распространяться, вытесняя исконную религию с ее скромными обрядами.
Тем не менее, насильственное навязывание “сверху” чужеземного вероисповедания не могло не вызвать сопротивления населения, сохранявшего приверженность язычеству. В 1024 г. вспыхнуло первое восстание язычников на окраине Киевской Руси – в Суздале. Оно было одновременно направлено не только против православия, но и против самого тогдашнего князя Ярослава. После подавления восстания начались преследования язычников, сопровождавшиеся их массовым истреблением. В ХIII в. поднялось еще одно крупное восстание народных масс против новой религии. И снова восставшие были разгромлены киевскими властями с многочисленными потерями с той и другой стороны. Так насилие стало повивальной бабкой православной религии на Руси. Можно сказать, что внедрение заморского вероисповедания началось с купания в воде, а продолжалось купанием в крови, о чем не любят вспоминать православные иерархи.
РПЦ причастна не только к групповым, но и индивидуальным истреблениям людей. Уже при Владимире в Церковном уставе стали перечисляться преступления, караемые сожжением на костре. К ним относились: “зелейничество, потворы, чародеяние, волхвование”. В 1227 г. в Новгороде, например, сожгли 4 волхвов. Спустя 2 века “за разжигание моровой язвы” предали огню 12 “колдуний”. Расправы с колдунами, хотя и намного реже, практиковались и при царе Иване IV.
Даже в ХVII в. в грамоте царя Федра Алексеевича об учреждении в Москве Славяно-греко-латинской академии имелся пункт, предписывавший учителей, ведающих магию, сжигать вместе с книгами и учениками “без всякого милосердия”. Призывы к преданию ученых и других гуманитариев огню продолжались два столетия. Последняя такая расправа произошла в 70-х гг. ХIХ в. До сего времени РПЦ не принесла покаяние за массовые истребления русских людей.
Период монголо-татарского ига (1243–1480 гг.) заполнен черными страницами истории российских княжеств и РПЦ. Покоренные русские князья получали от золотоордынского царя (хана) ярлыки на право княжения. За это они должны были платить дань и сражаться с врагами Золотой Орды. Так князь Александр Невский, продав в казанское рабство молодых женщин и мужчин, получил военную помощь от хана и смог разбить немецких псов-рыцарей на Чудском озере. За это церковь причислила его к лику “святых” (первоначально она к ним причисляла не истинных героев, а только князей). Такой чести удостаивались те, кто боролся против западных вероисповеданий и удостаивался похвал Золотой Орды.
В 1380 г. князь Дмитрий Донской на Куликовом поле отвратил нашествие Мамая, который был не из рода Чингиз-хана и потому считался в Золотой Орде “узурпатором”. За это хан поздравил князя с победой над “общим врагом”. Поздравление получил и Сергий Радонежский, благословлявший в своем подмосковном монастыре Дмитрия Донского. Правда, даже победы над “общим врагом” не спасли Москву от сожжения ханом Золотой Орды Тахтамышем уже через 2 года после сражения на Куликовом поле. Более того, Русь еще 100 лет продолжала платить дань монголо-татарам.
Почти два с половиной столетия РПЦ, управляемая из Византии, выступала против католицизма и призывала православных молиться “за царя”. Поскольку на Руси своего царя не было, а царем для русских был ордынский хан, то православная церковь молилась за здравие мусульманина. Другими словами, РПЦ своими молитвами укрепляла монголо-татарское иго. Благодарный хан освобождал церковь от выплаты ежегодных податей, которыми была обложена вся Россия. Церковный “коллаборационизм” полностью игнорировал русский патриотизм. Одновременно он нарушал священную заповедь: “Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою” (Кор., 6:14–16). И после освобождения страны от монголо-татарского гнета РПЦ не принесла свои покаяния российским народам.
Приближению же православия к интересам России содействовала не только ликвидация Золотой Орды, но и разгром турками Византии. РПЦ воспользовалась захватом Константинополя в 1453 г., чтобы выйти из-под подчинения константинопольскому патриархату (который действует по нынешний день в Стамбуле). Началось укрепление РПЦ. В 1547 г. митрополит Макарий впервые венчал Ивана IV Грозного на царский престол. После венчания царей нарекали “помазанниками Божиими”. Широкое распространение стали получать две мифические теории.
Первая известна тем, что впервые пробудила православный экстремизм. Речь идет о послании инока Спасо-Елизаровской обители старца Филофея, в котором утверждалось: “Два Рима падоши, а третий стоит, а четвертому не быти”. Во время царствования Ивана Грозного идея “Москва – третий Рим” стала государственной. При царе Федоре Ивановиче было установлено патриаршество и глава РПЦ стал равным среди вселенских патриархов. В дальнейшем на базе этого мифа делалась попытка утвердить примат РПЦ над другими автокефалиями (независимыми церквями).
Вторая теория утверждала, что якобы возникла симфония, при которой произошло слияние государственной власти и православия, при руководящей и направляющей роли религии. Поэтому навязывалось мнение, что христианской церкви должно соответствовать православное государство. Так РПЦ исподволь устанавливала свой приоритет над государством.
Приоритет внедрялся по многим направлениям, особенно в ХVI в. Когда в 1564 г. в Москве Иван Федоров и Петр Мстиславец отпечатали без благославления церкви первую русскую книгу “Апостол”, священнослужители объявили ей войну. Подстрекаемая попами толпа православных фанатиков сожгла Печатный двор, а первопечатники вынуждены были бежать в Литву.
Окрепшая РПЦ во главе с патриархом Никоном приступила в 1653–1656 гг. к реформированию обрядов, икон и богослужебных книг по византийскому образцу. Реформа была направлена на централизацию церковной власти, на борьбу с автономией местных церквей и монастырей, на ликвидацию принципа соборности. Несмотря на то, что реформа не затрагивала основ православия, она вызвала решительный протест значительной части служителей культа во главе с протопопом Аввакумом. По его словам, царь и патриарх это – “два рога Антихриста”. Движение старообрядцев привело к расколу РПЦ. Аввакум, отказавшийся признать церковную реформу, был расстрижен, предан анафеме (т. е. проклятию) и сослан сначала в Сибирь, а затем в Пустозерский острог. В 1677 г. он написал: “Двадцать три года до сего времени беспрестанно жгут и вешают исповедников христовых”. Аввакум предугадал и свою судьбу: в 1682 г., по царскому указу, он был безжалостно сожжен в молельном доме вместе с другими старообрядцами.
Ненамного лучше сложилась судьба сподвижницы Аввакума известной боярыни Морозовой. За приверженность к старой вере, за “противление” царю и патриарху она была арестована, подвергнута пыткам, а затем сослана в Боровский монастырь. В монастырской тюрьме боярыня погибла от голода. За варварские расправы со старообрядцами РПЦ так и не принесла свои покаяния.
РПЦ беспощадно расправилась не только со старообрядцами, но и с другими “раскольниками”. Молокане, некрасовцы, духоборы, мормоны и др. ссылались в Сибирь, если не успевали сбежать на окраину России или даже за границу. Их недвижимость, как правило, поступала в собственность церкви.
Сама же церковь, хотя и называлась ортодоксальной, таковой не являлась. Об этом свидетельствует не только ее отношение к монголо-татарскому хану, но и к другому супостату – Лжедмитрию. В 1605 г. церковь объявила католика Лжедмитрия I законным правителем России, хотя недавно изобличала его, как беглого монаха Гришку Отрепьева. Поэтому самозванца в Москве встречали митрополиты, архи- и просто епископы, архимандриты, игумены и др. священнослужители с иконами и крестами. В главном храме Успения высшее духовенство служило для него молебен (как сыну Ивана IV), а патриарх Иов отпускал грехи тем, кто изменил православию. Так церковь еще раз продемонстрировала свою готовность к предательству.
Периодически муссировавшаяся теория “симфонии” раздражала царя Петра I, провозгласившего себя императором. Укрепляя свою власть, он создал качественно иную симфонию, согласно которой не государство должно соответствовать церкви, а, наоборот, церковь должна подлаживаться и служить государству. С этой целью Петр I упразднил в 1721 г. Патриаршество, поставив на его место послушный Синод во главе с обер-прокурором, чиновником правительства. Затем император обязал священников доносить о важных сведениях политического порядка, полученных во время исповеди. Фактически РПЦ на два столетия превратилась в один из департаментов государственной власти. (По инерции, доносительство продолжалось и в советский период.) “Симфония по-византийски” не состоялась.
К этому времени церковь стала крупным земельным собственником. Известный российский историк В. О. Ключевский писал: “Приступая к изучению вопроса о монастырских вотчинах, прежде всего невольно спрашиваешь себя, как могло случиться, что общество людей, отрекавшихся от мира и всех его благ, явилось у нас обладателями обширных земельных богатств, стеснявших государство (“Курс русской истории. М., 1987, ч. I, с. 231).
И далее Ключевский раскрывал важный метод получения земельной собственности: “Богатые монастыри, вопреки церковным правилам, отдавали деньги в рост, налагали “лихву на лихву”, процент на процент, у несостоятельного должника-крестьянина отнимали корову или лошадь, а самого с женой и детьми сгоняли со своей земли или судебным порядком доводили до конечного разорения” (Там же, с. 258).
Уже в ХVI в. монахи владели “третьей частью всей земельной собственности в государстве”. Монастырское землевладение, получившее “широкие привилегии по податям и повинностям”.., “нарушало равновесие экономических сил государства и мешало нравственному благоустроению самих монастырей” (Там же, с. 262, 263).
В 1702 г. Петр I частично секуляризовал церковные земли, но сохранил за духовенством юридическое право владеть землями и крестьянами. Это позволяло священнослужителям наращивать собственность. Например, Свято-Троицкая Сергиева лавра (ранее – монастырь) в канун новой секуляризации 1764 г. владела 214 тыс. десятин земли и 105 тыс. крестьян (культ основателя монастыря Сергия Радонежского был приспособлен для приобретения земель и крепостных крестьян, а также для торговли иконами, религиозными одеждами, водой из “святого” источника и т. п.).
При Петре III господствующий класс смог вырвать императорский указ “О вольности дворянской”, согласно которому помещики освобождались от обязательной государственной службы в армии, но оставались владельцами земель и крепостных (дававшихся им прежде именно за службу). Церковь же, как всегда, не выступила против новых привилегий дворянам.
В немалой степени такая позиция РПЦ объясняется преимущественно двумя обстоятельствами. Во-первых, церковь и монастыри стали крупнейшими владельцами земли, угодья которых стали сопоставимы с помещичьими владениями. Они, как и светские землевладельцы, нещадно эксплуатировали крепостных крестьян. (Напомним, что Иисус Христос не выступал даже против рабства.)
Во-вторых, после петровских реформ РПЦ стала верной служанкой царского режима, его опорой. Враг абсолютной монархии автоматически становился врагом церкви, против которого она принимала свои меры. Так, церковь осудила или даже предала анафеме руководителей народных восстаний против самодержавия: И. И. Болотникова, С. Т. Разина, Е. И. Пугачева, а в 1825 г. – декабристов. Не удивительно, что после подавления восстания декабристов появилась триада С. С. Уварова: “православие, самодержавие, народность”, символизировавшая в первую очередь теократический характер государства. Свое усердное прислужничество церковные иерархи оправдывали библейским постулатом: “будьте покорны всякому человеческому начальству” (1 Пет., 2:13).
Служба кесарю, роль обычного чиновничества (при сохранении вербальной претенциозности) вызывали насмешку над РПЦ со стороны многих представителей народившейся интеллигенции. Великий русский поэт и писатель А. С. Пушкин выразил свое негативное насмешливое отношение к религии, церкви и ее служителям в поэме “Гаврилиада”, в “Сказке о попе и работнике его Балде” и др. С его легкой руки попов стали называть “толоконными лбами”
М. Ю. Лермонтов развенчивал религиозные идеи о бренности земной жизни, всеблагом Боге, изображал монастырь тюрьмой, умерщвляющей подлинно человеческие стремления и чувства, создавал образы героев, смело бросавших вызов земному и небесному деспотизму.
Еще дальше в антицерковной и антирелигиозной деятельности пошли писатели и общественные деятели “золотого” ХIХ в., причем многие из них переходили от суровой набожности к полному отрицанию Бога. Среди выдающихся просветителей блистали имена Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова, Н. Г. Чернышевского, М. А. Бакунина и др. В. Г. Белинский в то время говорил о прирожденной склонности русского народа к атеизму. Ему принадлежит и следующее заключение: “В словах бог и религия вижу тьму, мрак, цепи, кнут”
Светлые умы России особенно возмущало то, что РПЦ не выступала с осуждением крепостного права, ставшего со временем еще более несправедливым и бесчеловечным. Более того, она сама использовала подневольный труд крестьян, призывая их и весь народ к терпению (“Бог терпел и нам велел”). Даже верующий Ф. М. Достоевский возмущался: “Церковь как бы в параличе”. А выдающийся философ и историк В. С. Соловьев выступил с крамольным предложением: “Осуществить гуманизацию Бога”. В начале ХХ в. знаменитый писатель А. П. Чехов признал: “Я давно растерял свою веру и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего”. А вот его обобщенный вывод: “Про образованную часть нашего общества можно сказать, что она ушла от религии и уходит от нее все дальше и дальше, чтобы там ни говорили… религиозное движение есть пережиток, уже почти конец того, что отжило или отживает”. По мнению Г. В. Плеханова, “люди ищут пути на небо, по той простой причине, что сбились с дороги на земле”.
Безбожие охватило значительную часть рабочих и крестьян. Отношение простого люда к Господу нашло отражение в ряде выражений, ставших пословицами. Например, “Бог-то Бог, да не будь сам плох”, “Не Боги горшки обжигают”, “На Бога надейся, а сам не плошай”. Или вот отношение к иконам: “Годятся – молиться, а не годятся – горшки накрывать”. Народ с энтузиазмом отмечал отнюдь не христианские: Новый год (на который приходится православный пост), масленицу, день Купалы и другие праздники.
Нарастание социально-экономических и религиозных трудностей, их причины уже с середины ХVIII в. осознавали отдельные авторитеты православия, как святитель Тихон Задонский, митрополит московский Филарет (Дроздов), епископы Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник. Они нашли в себе достаточно мужества и честности, чтобы признать ответственность не только монархии, но и церкви за все, происходящее в России.
Общую критику церкви, наступление атеизма по-разному воспринимали высокопоставленные верующие. В 1904 г. премьер-министр С. Ю. Витте и митрополит Санкт-Петербургский Антоний предупреждали императора Николая II: “Голос Церкви не слышен ни в частной, ни в общественной жизни”. Вскоре, однако, глава правительства был смещен, а царский двор и церковь стали переключать внимание граждан на иные события.
По другому пути пошел протоиерей Кронштадтского собора Иоанн Сергиев, который в конце ХIХ столетия организовал секту иоаннитов (изумленных его целительными способностями). Иоанн Кронштадтский имел немалое влияние в императорском дворце, где его почитали как “святого”. Протоиерей страстно обличал либерализм в России: “Везде измена, везде угроза жизни и государственному имуществу. Так впредь и будет при слабом управлении! Бедное Отечество, когда-то ты будешь благоденствовать?! Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству и чистоты нравов!”
Вскоре Иоанн был избран почетным членом черносотенной организации “Союз русского народа”, который создавал боевые дружины, организовывал убийства либеральных и политических деятелей и еврейские погромы, принимал участие в травле Л. Н. Толстого и других писателей и ученых. Л. Н. Толстой, В. В. Розанов, Д. С. Мережковский и др. само существование этой организации, действовавшей под хоругвью с изображением Георгия Победоносца, рассматривали как национальный позор России (тем не менее РПЦ в конце 90-х гг. ХХ столетия канонизировала Иоанна, этого погромщика и убийцу).
Более взвешенную оценку этой организации дала Британская энциклопедия: “Черная сотня, она же Союз русского народа, – организация реакционных антисемитских групп в России, сформированная в ходе революции 1905 г. Имея неофициальное одобрение правительства, черные сотни составлялись преимущественно из помещиков, богатых крестьян, бюрократов, полицейских чинов и клерикалов, которые поддерживали православие, автократию и русский национализм. Особенно активна с 1906 по 1911 год” (EncycIopaedia Britannica, 15th ed., 1981. VoI. II, p. 62).
Православные священнослужители, нарушая священные установки о таинстве исповеди, по-прежнему занимались доносительством на тех, кто имеет “злой умысел” против царя и в этом не раскаялся. Осужденных же царским судом отправляли в Соловецкий монастырь, который с середины ХIХ в. превратился в главный застенок церковного ведомства для наиболее опасных врагов самодержавия и православия (монастырская тюрьма, созданная в ХVII в., отличалась тяжелейшими условиями содержания узников)
В монастырях же сложилась система надзора за образом мыслей и действий иноков, система доносов, контроля за перепиской, тайное составление досье на инакомыслящих. Заметим, что жесточайшая эксплуатация ссыльных и изнурительный труд самих монахов позволили не только благоустроить Соловецкие острова, но и прикупить монастырю земли, акваторию и даже ближайшие острова.
О любопытном случае рассказал известный русский писатель М. М. Пришвин, путешествовавший в 1907 г. по побережью Белого моря. Местные поморы, приняв его за важное начальство (а он был лишь членом Государственной Думы), обратились к нему с просьбой разделить море между ними и монахами, отобравшими лучшие тони (места, удобные для рыбной ловли). Так что монастыри накладывали лапу и на морские угодья.
Уже в начале ХХ в. на Россию свалилось несколько напастей: 1) Голодомор населения; 2) Война с Японией; 3) Первая революция; 4) Аграрная реформа и 5) Распутинщина. Разноплановые явления оказали, естественно, неоднозначное воздействие на империю и РПЦ.
1) Несколько неурожайных лет подряд завели Россию в экономический тупик. Полуголодное население стало вымирать. Лев Толстой совместно с рядом писателей и общественных деятелей, направив гневное письмо Николаю II, приступил к спасению голодающих жителей Поволжья. Положение стало несколько выправляться после урожайного 1903 г., что позволило церковнослужителям возносить Господу благодарственные молебны.
Однако острота продовольственной проблемы сохранялась вплоть до Первой мировой войны. В 1913 г., когда был собран рекордный урожай, средняя урожайность зерна была в 2–3 раза ниже, чем в странах Западной Европы. Однако, поскольку Россия вынуждена была рассчитываться с внешними долгами, царское правительство через посредство помещиков изымало за бесценок хлеб у крестьян и поставляло его своим западным кредиторам, обрекая целые деревни на голодомор. Такая практика вызывала недовольство и даже восстания крестьян (например, в Тамбовской обл.).
2) Царское правительство, стремясь канализировать недовольство народа на внешнего врага, неожиданно развязало войну против Японии (1904–1905 гг.). Японская эпопея, как и все предыдущие войны царской России, была благословлена РПЦ. Неготовность России к войне, ее экономическая и военная отсталость привели к закономерному результату: российская армия была разгромлена, флот потоплен, погибло почти миллион солдат и офицеров, царская Россия впервые в своей истории потеряла часть своей территории. Николай II оказался не только бездарным царем, но и неудачным военным стратегом. Тем не менее РПЦ продолжала славить самодержца, хотя в ее среде уже появились несогласные.
3) Первая буржуазно-демократическая революция началась с мирного шествия манифестантов 9 января 1905 г. к “царю-батюшке” с петицией, составленной с помощью попа Гапона. В петиции, наряду с просьбами об улучшении бедственного положения народа, было поставлено предложение об отделении церкви от государства. Манифестанты были безжалостно расстреляны. Этот день стал именоваться “кровавым воскресеньем”, а царь – “Николаем кровавым”. Возмущенное население стало подниматься на вооруженную борьбу с самодержавием. Силы были неравными, революция была жестоко подавлена. Последним аккордом послужил расстрел забастовщиков на ленских приисках в 1912 г. А церковь, не переставая, служила торжественные молебны.
4) Еще один способ канализации крестьянского недовольства применил премьер-министр П. А. Столыпин. Глава правительства помнил, что в зиму 1900–1901 гг. голодало 42 млн. чел, умерло же из них – 2,8 млн. “православных душ” (т. е. считали только тех, кого отпевали в православных церквях). Поэтому с 1906 г. он стал проводить аграрные реформы, которые предоставляли право и стимулировали выход крестьян из общины на “отруба” или переселение в Сибирь с целью освоения государственных земель. Реформа “сверху” была призвана создать дополнительную социальную опору царизма в лице “отрубщиков”, прозванных на селе “кулаками”. Выделение “отрубов” из пашни крестьянской общины при полном сохранении фонда помещичьих и церковных земель вызвало возмущение крестьян, которые начали отстреливать кулаков или пускать им “красного петуха”. Разгневанный Столыпин немедленно образовал военно-полевые суды, которые за время своей деятельности приговорили к смертной казни через повешение около 600 крестьян и отправили в сибирскую ссылку несколько тысяч человек. В народе появились новые выражение: “столыпинские галстуки” и “вагоны с решетками”. Царь и церковь не протестовали против столыпинского насилия. Впрочем, когда в 1911 г. на глазах царя террористом был убит Столыпин, помазанник Божий не удостоил его похороны своим присутствием. А реформы, благодаря сопротивлению основной массы крестьян, так и не были доведены до конца. Есть данные, что в этом же 1911 г. голодало 32 млн. крестьян, из которых умерло 1,6 млн. чел. (Эти данные были составлены церквями и сельскими старостами.) В канун I мировой войны средний уровень продолжительности жизни не превышал 32 лет (учету не подлежали убийства и самоубийства, смертность заключенных, беспаспортных, старообрядцев, не признававших РПЦ, и “инородцев”).
5) Вот что написала французская энциклопедия о Распутине: “Полуграмотный и развратный, он оказывал с 1905 г. исключительное влияние на Николая II и царицу. Распутин содействовал дискредитации царского двора России” (Petit Larousse illustre. 1987. Paris, p. 1634).
Действительно, царица, урожденная немка, принявшая в России православие, прониклась исключительным благоволением к “Божьему человеку”, шарлатану и развратнику Г. Е. Распутину. Последний приобрел чрезвычайное влияние на весь царский двор, включая Николая II. Распутин нагло вмешивался в государственные дела. Возмущенная русская писательница, верующая монархистка З. Гиппиус отмечала: “Все, кроме одного, министры побывали у Гришки на поклоне и клялись, целуя край его хламиды”. И “сам митрополит был другом Гришки”. Решающее слово царского фаворита возмущало даже ближайшее окружение императора. В 1916 г. Распутин был убит монархистами, пытавшимися сохранить веру населения в самодержавие и РПЦ. Царь негодовал, царица скорбела, народ ликовал. Скорбевший Синод организовал убиенному пышные похороны с торжественным отпеванием.
Как Распутин, так и РПЦ, выполняли одну и ту же социальную функцию – удержать народ от бунта против самодержавия и эксплуататорского строя. Великий русский писатель, выходец из “низов”, М. Горький как-то заметил: “Основная задача всех церквей одна и та же: внушать бедным холопам, что для них – нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю – дело богоугодное”.
В царской России постепенно исчезали такие понятия, как совесть, милосердие, гуманность, доброта, сострадание, любовь к ближнему, которые обычно приписывали православию. Происходило нарастание всеобщего недовольства, которое все чаще приобретало характер русского бунта. Ситуацию в этом плане отражала популярная в начале ХХ в. песня “Дубинушка” в исполнении знаменитого русского певца Ф. И. Шаляпина. Следующие слова песни настраивали слушателей на революционный лад:
“Но настанет пора – и проснется народ.
Разогнет он согбенную спину.
И на бар и царя, на попов и господ
Он с тяжелою грянет дубиной”.
Действительно, народ разгибал спину. В 1913 г. в стране бастовало 2 млн. рабочих, а в 1914 г. в г. Кострома дело дошло до баррикад. Неспокойно было и в столице. В ответ на сообщение о начавшихся в Санкт-Петербурге забастовках ничему не научившийся в 1905 г. Николай II незамедлительно приказал: “Повелеваю завтра же прекратить беспорядки”.
В 1914 г. самодержцу удалось, как и в 1904 г., на короткое время переключить внимание народа с внутренних проблем на внешнего врага. Помазанник Божий снова втянул Россию в войну, на этот раз, Первую мировую. РПЦ безропотно благословила новую бойню. На фронтах полковые священники перед каждым боем служили молебны с единственным призывом: “убей, убей как можно больше врагов”. Врагами же были братья во Христе. Более того, врагами были подданные немецкого кайзера – близкого родственника царя и единоверца по первоначальной вере царицы. Какое же православие исповедовала русская церковь, если игнорировала заповеди Христа типа “не убей!” или “возлюби ближнего” или, наконец, “подставь другую щеку!”.
Молебны, как всегда, не помогли. Очередная неготовность самодержавия к войне (генерал Брусилов сообщал царю с фронта, что “половина солдат была безоружна и ждала, когда убьют товарища, дабы взять его винтовку”) обернулась ухудшением снабжения тыла и фронта продовольствием и другими предметами первой необходимости. Рабочие фабрик и заводов вновь стали бастовать. На фронте число убитых приблизилось к 10 млн., не считая раненых и искалеченных. Можно утверждать, что за десять веков существования православия с благославления церкви были убиты сотни миллионов людей, как православных, так и атеистов. И этот счет еще не закрыт. РПЦ все еще не принесла покаяния за убитых и искалеченных. Отметим, что в число умерших в годы Первой мировой войны и после не вошли 20–30 млн. жертв гриппа “испанка”, свирепствовавшего на территории всей Европы, включая Россию.
В феврале 1917 г. вторая буржуазно-демократическая революция свергла, пожалуй, самого неудачливого русского царя. Отречение самодержца осуществили 6 главнокомандующих фронтами, ранее назначенных на эту должность самим Николаем II. Свержение царя приветствовали представители двух бывших социальных опор монарха: Объединенный комитет дворянских собраний и Священный Синод Православной русской церкви (свою подпись под приветствием поставили два будущих Патриарха Тихон и Сергий, а также будущий глава зарубежной церкви Антоний). Тогда даже церковь посчитала, что упразднение самодержавия не может происходить без Промысла Божьего. Моментально было забыто библейское наставление: “Бога бойтесь, царя чтите” (1 Пет., 2:17). И уже через неделю Священный синод, отвернувшись от недавнего помазанника, призвал Божие благославение на Временное правительство. Он освободил всех верующих от присяги Николаю II и отменил церковную молитву за “благочестивейшего императора”. Как отмечали современники, народ с радостью сламывал отовсюду двуглавых орлов – символ императорской власти.
Новая власть сначала не знала, что делать со свергнутым самодержцем. Были проведены секретные переговоры с родственником Николая II – английским королем. Однако тот отказался принять бывшего, да еще запачканного кровью “императора всея Руси”. Тогда Временное правительство в августе 1917 г. выслало его в Сибирь, куда он сам когда-то отправлял ссыльных. Русский царь иностранных кровей был обречен. Об этом откровенно сказал глава Временного правительства А. Ф. Керенский: “Никто не поручится за жизнь царя”. Так впоследствии и произошло. Еще при своей жизни бывший царь на 80 лет был проклят и забыт Богом и людьми.
Это любопытно.
типа: "Слушай, давай не будем о том, что не удобно для репутации христианства."